Книга Отель `Трансильвания` - Челси Куинн Ярбро

— Да, — повторила она. — Благодарю вас, Сен-Жермен. Вы всегда относились ко мне с участием, я весьма ценю вашу дружбу и могу с легким сердцем многое вам сказать. Должна признаться, — продолжила Клодия после паузы, — когда Жервез предложил мне поехать в деревню, я ужасно перепугалась. Я подумала, что он хочет скрыться от кредиторов. К счастью, все оказалось не так. Честно говоря, — женщина вдруг нахмурилась, — я не очень довольна, что с нами едет де Ла Сеньи. Но кроме него там будут еще семеро гостей, так что это не так уж страшно. Я бы не стала его приглашать, но не решилась перечить мужу. Сейчас, когда жизнь наша начинает потихоньку налаживаться, надо быть особенно осторожной.

Сен-Жермен кивнул и, подметив тень неуверенности, промелькнувшую на ее лице, произнес:

— Клодия, если что-то вас беспокоит, не стесняйтесь, доверьте мне ваши тревоги.

Графиня удивленно обернулась к нему.

— Однако вы наблюдательны, — протянула она смущенно. — Пустяки, граф. Право же, пустяки. Но вы так добры, так отзывчивы, так благородны. Я всегда стояла за вас. Даже в первое время, когда всякий в Париже норовил метнуть камень в странноватого чужака.

Она прижала ладони к лицу.

— О Боже, что я сморозила!..

— Я знаю, что обо мне говорили, — в глазах Сен-Жермена вспыхнули веселые огоньки. — И знаю, что говорят. — Он потянул к себе руку засмущавшейся женщины и нежно ее погладил. — Не огорчайтесь, Клодия. Это все ерунда.

Слезы, блеснувшие во внезапно погрустневших глазах, сказали ему, что отнюдь не досужие слухи о нем причина ее печали.

— Дело в том, что… — Клодия на мгновение замолчала. — Мне стыдно говорить это, граф, но вначале я очень боялась. Я полагала, что он опять лжет, а сам что-то задумал. Я мучилась, я не верила ничему, пока он не показал мне камень…

Признание окончательно сконфузило женщину.

Она опустила глаза.

— Что ж, это вполне объяснимо, — обронил Сен-Жермен, понимая, что главное впереди.

— Но я не верю ему и сейчас!.. — воскликнула вдруг графиня. — Мне кажется, все вокруг — только сон и, когда я проснусь, обнаружится, что имущество наше описано, а дом идет с молотка!

Клодия закрылась ладонью.

— Ох, какой стыд! Боже, что вы теперь станете обо мне думать!

— Ничего дурного, мадам.

Она вскинула голову и словно бы утонула в темных колодцах его загадочных глаз.

— Не бойтесь ничего, дорогая. Довольно страхов, довольно огорчений и слез. Вы пережили ужасные времена, но теперь все пойдет как должно. И если новые неприятности встанут у вас на пути, вы встретите их достойно. Ибо вы духом отважны, а сердцем чисты. Не забывайте об этом.

Клодия слушала его, сидя недвижно, глаза ее были туманны. Когда он умолк, она словно очнулась.

— Я, кажется, совсем заболтала вас, граф? — Она взглянула на блюдо. — И очень проголодалась.

Сен-Жермен нахмурился. Он вдруг осознал, что эта пребывающая в постоянном душевном смятении женщина сейчас является единственной опорой Медлен. И что защитить племянницу от опасности она вряд ли способна.

Графиня меж тем принялась за еду, немолчно нахваливая закуски. Утка воистину превосходна, подливка к ней выше всяких похвал — и вообще, в «Трансильвании» отменно готовят. Она, казалось, совсем не помнила о своей недавней тревоге, а может быть, попросту не хотела о ней вспоминать.

Сен-Жермен внутренне покривился и довольно бесцеремонно спросил:

— Я слышал, вы пробовали навестить де Кресси? У вас что-нибудь получилось?

Словесный поток оборвался. Клодия отложила нож в сторону и вздохнула:

— Бедная женщина Меня к ней не пустили. Эшил запретил ей с кем-либо общаться.

— Я знаю, — жестко сказал Сен-Жермен. — Я сам пытался ее повидать — и не был принят.

Он и впрямь дважды проникал в ее спальню, но там находилась служанка. Теперь даже ночью Люсьен Кресси не оставалась одна.

— Я боюсь за нее, — сказала медленно Клодия. — Я писала о ней брату. Конечно, встревать в жизнь супругов не следует, но, по-моему, в ее случае этим правилом можно и пренебречь.

На щеках женщины вспыхнул гневный румянец. В чертах ее вдруг проступило такое сходство с племянницей, что Сен-Жермен был просто ошеломлен.

— Хорошо бы получить доказательства, что муж жестоко с ней обращается. Тогда родственники Люсьен могли бы потребовать, чтобы супруги жили отдельно, — заметил он осторожно.

Клодия обдумала эти слова.

— Ничего не выйдет, — покачала она головой. — Ее родители уже умерли, а единственная сестра — аббатиса. У Люсьен еще есть три тетки, но я сомневаюсь, захотят ли их благоверные дать ей приют… Бог мой, как мы беспомощны! — вырвалось вдруг у нее.

Кого она имела в виду? Себя? Люсьен? Всех женщин на свете?

— Спокойнее, дорогая, — Сен-Жермен накрыл ее руку ладонью.

— Ах, оставьте!

Клодия вырвалась и раздраженно повела плечиком, но внезапно лицо ее прояснилось.

— А вот и Мадлен! — улыбнулась она, указав на племянницу, входящую в залу под руку с каким-то красавцем. — С ней барон де Турбедиг. Дорогая, мы здесь!

Услыхав голос тетки, Мадлен остановилась и что-то сказала своему спутнику.

Элегантный молодой человек, посверкивая розовато-лиловым нарядом, вежливо поклонился и устремился вперед, расчищая дорогу с таким рвением, будто за ним следовала по меньшей мере императрица.

— Тетушка, — произнесла томно Мадлен, — как хорошо, что я вас разыскала. Я умираю от голода, эти танцы меня измотали вконец.

Сен-Жермен встал и предложил девушке стул.

— Добрый вечер, мадемуазель, — сказал он, стараясь не смотреть ей в глаза.

Мадлен одарила его небрежной улыбкой.

— Здравствуйте, граф. Полагаю, я должна поблагодарить вас за учтивость. Мы так долго не виделись, что теперь, наверное, обязаны обращаться друг к другу с соблюдением всяческих церемоний.

Сен-Жермен пропустил этот выпад мимо ушей.

— Вы позволите принести вам ужин?

Но тут вмешался подрагивающий от нетерпения де Турбедиг.

— Нет, извините, граф, это моя привилегия. Вы уже услужили тетушке, оставьте племянницу мне.

Он отвесил поклон и удалился, прежде чем ему успели что-либо возразить.

— Резвый юноша, — пробормотал Сен-Жермен.

Мадлен резко обернулась к нему.

— И, заметьте, очень ко мне привязан. Что, собственно, я в нем и ценю.

— Ах, Мадлен, — вздохнула Клодия, укоризненно покачав головой.

— Ничего-ничего, — сказал Сен-Жермен. — Я заслужил эту суровость. Человеку моего возраста трудно рассчитывать на что-то другое, когда вокруг столько блистательной молодежи.