Книга Зверь над державой - Илья Бриз

– Правильно, на собственном примере. – Полковник поднял свой бокал и протянул его ближе к молодым. – Вот давайте и выпьем за тебя, Катенька, и за тебя, Юра, как за будущих родителей!

Звон хрусталя поплыл по таверне, заглушая тихую музыку.

– Горько! – тут же потребовал неугомонный Димка.

– Го-о-о-орько! – поддержали остальные.

Катя с удовольствием пересела на колени к мужу, обняла его и затянула поцелуй так, как только смогла. Под аплодисменты она вернулась обратно на свое место, благодарно улыбнулась зрителям и, изменив улыбку на своем лице на донельзя хитрую, посмотрела на Когана:

– Пал Ефимыч, а ведь вы нам так и не рассказали, куда убегает совесть.

– Куда, говоришь, убегает совесть? – переспросил куратор. – Понимаете, ребята, чтобы она не исчезла, у человека должны быть убеждения, какая-то цель в жизни… Если есть, к чему стремиться, если с детства уверен в правильности выбранного пути…И вот здесь-то и всплывают вполне определенные плюсы советской идеологии. Она в СССР начиналась чуть ли не с детского сада. Дедушка Ленин, рассказы о революции, октябрята, пионеры, комсомольцы в школе. Пусть часто топорно, но с формированием в первую очередь нематериальных этических мотиваций у молодежи в Советском Союзе хоть как-то, но справлялись, – Коган помолчал и добавил, – сейчас эту нишу, возможно, смогла бы занять религия, но попам тоже больше нравится обогащаться. В конце концов, церковь – это коммерческая организация между паствой и Богом. Да и много ли сейчас по-настоящему верующих?

– Павел Ефимович, а вы? – спросил Николай.

– Что я? – не понял полковник.

– Ну, вы в Бога веруете?

– Нет, Коля, не верю. Слишком много несправедливости на нашей планете. – Коган опять задумался. – Если бы существовало какое-то высшее существо, то и этика у него была бы соответствующая. И как тогда понимать инквизицию, крестовые походы, гражданские войны и газовые камеры в концлагерях? Детскую смертность, в конце концов? Другое дело, что у меня полно хороших знакомых, которые искренне считают, что Бог есть. Поэтому и уважаю чужие верования. А сам я, Николай, верю в хороших людей, которые помогут и в горе, и в радости.

Глава 5

– Какого х… ты здесь валяешься?! – Трясу в хлам пьяного подполковника за плечи. Не помогает. Так, здесь где-то я видел ведро. Наполняю ржавой водой из-под крана и выливаю на опухшую рожу

– Ты х-хто? – мямлит морда.

– Хрен в пальто! Почему ты, командир полка, в рабочее время пьянствуешь?

– Да па-ашел ты! Да я тебя…

Посылать меня, майора СГБ, оперативника и старшего группы Специальной комиссии контроля? Легенький такой удар кулаком по животу. Подпол мгновенно затыкается и сгибается на койке пополам. Тут же несколько потревоженный желудок начинает извергать из себя прямо на одеяло выпивку и закуску из ассортимента, широко представленною на стоящем у окна столе. Ну и вонь. Выливаю второе ведро на подпола.

– Чтобы через полчаса был в штабе, – приказываю я и выхожу из командирского домика.

Нет, ну какая наглость! В полк всего неделю, как прибыли новые танки, а эта сволочь средь бела дня пьянствует. А подчиненные его еще покрывают.

Мы притащились в эту часть на крестьянских санях. Мужик, который приезжал на станцию за какой-то посылкой от дочери, учившейся в Москве, с удовольствием подрядился довезти нас со Злобиным до расположения танкового полка. По дороге он долго рассказывал, что у него уже двое старших детей учатся в институтах, средний сын собирается в Рязанское командное училище ВДВ поступать, если пройдет по конкурсу, а еще одна из дочек рисует хорошо. Вот для нее-то старшенькая прислала альбомы и новомодные фломастеры. За полчаса езды мы с Валеркой немного замерзли на двадцатиградусном морозе.

На КПП войсковой части нас со Злобиным встретили несколько неприветливо. Очевидно, штаб полка не удосужился предупредить, что из Министерства обороны должны были прибыть технические специалисты для проверки комплектации новых танков. Именно так мы были залегендированы в этот раз, с соответствующими документами и общевойсковыми знаками отличия. Причем мы с Валеркой были в новой форме с погонами, введенной в СА еще в прошлом году, а здесь почему-то большинство военнослужащих были в старой. Неужели так сложно погоны было пришить? Пока доложились зампотеху полка, пока устроились в выделенной нам комнате в офицерской общаге, пришло время обеда. Кормили в комсоставовской столовой так себе. Смутило, что многие офицеры грелись принесенной с собой водкой. Явный непорядок. Я понимаю, когда вечером, после работы, раздавить в компании друзей бутылочку-другую. Но во время обеда принять стакан, а потом идти и командовать солдатами, дыша перегаром? Куда командир полка и замполит смотрят?

Никуда эти сволочи не смотрели. Не было обоих в расположении. Еле выяснил, где живет полкач. Штабные говорить не хотели, пришлось у рядовых выяснять. Подполковник появился в штабе через час. Рвал и метал, пока я не сунул ему под нос свои настоящие корочки в красной обложке. Мгновенно затих и стал оправдываться.

– Понимаете, товарищ майор, вчера был очень трудный день, вот я и расслабился немного…

– Как часто ты так расслабляешься? – спрашиваю я и продолжаю без всякого перерыва. – Сколько новых танков расконсервировано? Какое количество мехводов обкатано на новой технике? Почему большинство военнослужащих, включая офицеров, в старой форме без погон? Где план работ, наконец?

Красная рожа командира полка бледнеет, губы трясутся, но он молчит. Понимаю, что толку от него сейчас не будет.

– Значит, так: завтра в восемь утра доложишь о положении дел во вверенном тебе полку. Тогда и буду решать вопрос о твоей дальнейшей службе.

Поворачиваюсь и ухожу. Говорить с ним сейчас бессмысленно. И не потому, что он еще не протрезвел, а из-за моего собственного состояния. Чувствую, что сейчас взорвусь и размажу этого козла по стенке. Как он не понимает, что сейчас вся страна жилы рвет, чтобы успеть подготовиться к большой войне? Германия оккупировала Чехословакию, кроме Тешинской области и южной Словакии, которые захватили Польша и Венгрия. В Испании правительство республиканцев пало в январе нового, тридцать девятого года. На полтора месяца раньше, чем в той истории. Вся Европа зубы точит на наш Советский Союз, а он, командир танкового полка, водку пьет…

Тут меня догоняет молоденький лейтенант, которого я мимоходом видел в штабе. Шинель еще недостаточно обмялась, портупея новая. Видно, что только что из училища.

– Товарищ майор, подождите, пожалуйста, – запыхался, догоняя, и настороженно оглядывается. – Товарищ майор, давайте в сторону отойдем.

Осматриваюсь вокруг. Никого не вижу в вечернем сгущающемся сумраке, но просьбу летехи выполняю. Мы отходим с плохо убранной от снега дорожки под стоящие рядом деревья. Наст скрипит под сапогами лейтенанта и моими меховыми унтами.

– Товарищ майор, извините меня, но вы так громко в кабинете товарища подполковника говорили, а дверь была открыта…