Книга Время перемен - Кэтрин Куксон

Глава 6

Дэн приехал без детей. В поместье также прибыли Джон с Дженни и Пэт с Кэти. Три дня поочередно они дежурили у постели Гарри.

Дэн брал отца за руку, на которой подвижными оставались только три пальца. Только они, да глаза говорили о том, что жизнь еще теплилась в теле Гарри. Дэн отказывался узнавать в неподвижном теле отца – всегда такого энергичного и живого, решительно и упорно шедшего по жизни, не скрывавшего своих взглядов и постоянного в привязанностях. И вот теперь весь его могучий дух проявлялся в слабо подергивающихся пальцах и наполненных болью глазах.

Вечером третьего дня они попытались уговорить Бриджи пойти отдохнуть в свою комнату. Она даже не переоделась, и на ней было то же платье, в котором она была в коттедже. Выходила она только в туалет. Все остальное время Бриджи просидела в кресле у изголовья Гарри: от усталости она стала иногда дремать даже днем.

Все члены семьи собрались в гостиной и обратились к Барбаре:

– Иди и постарайся уговорить ее. Ты для нее самый близкий человек. Может быть, тебя она послушает. Если Бриджи не отдохнет, то… – Что случится в этом случае, обсуждать не стали.

Барбара поднялась в спальню. Она прошла мимо сиделки и подошла к креслу Бриджи.

– Пойдем, отдохнешь хотя бы час, – сказала она, ласково касаясь ее руки. – Пожалуйста, Бриджи.

Та сняла ее руку со своей и оттолкнула, даже не взглянув на свою когда-то горячо любимую Барбару. Она, не отрываясь смотрела на человека, который женившись на ней, укрепил ее положение в жизни, позволил занять в ней более достойное место; он сделал ее хозяйкой дома, где она служила. За прожитые вместе годы женщине открылись радости бытия, о которых до этого она и не мечтала. Бриджи видела, что Гарри возбужден, и понимала причину. Она сжала его подрагивающие пальцы, наклонившись к неподвижному, как маска, лицу, на котором продолжали жить одни лишь глаза.

– Все хорошо, дорогой, не волнуйся, – сказала она и добавила, не оборачиваясь: – Оставь нас, пожалуйста, Барбара.

Барбару не задели слова Бриджи и ее тон, она не уловила в них особого скрытого смысла. Отчужденность Бриджи она объяснила тем, что та измучилась до предела. Спустившись вниз, Барбара сообщила, что переубедить Бриджи ей не удалось.

В спальню отправился Дэн, глядя на отца, он сел на стул рядом с Бриджи.

– Мне кажется, ему хочется что-то сказать, – предположил Дэн.

Бриджи не ответила, лишь подумала про себя: «Да, он очень хочет кое-что сказать и именно тебе, Дэн. И я бы не стала ему мешать, если бы он оправился настолько, что смог бы это сделать, пусть даже это разрушило бы твое счастье».

Бриджи поражалась, как четко и размеренно работали ее мысли, насколько ясным оставалось сознание. Несмотря на бесконечную усталость тела, мозг напряженно работал, питаемый светом истины. И это позволяло ей увидеть сущность окружавших ее людей. Бриджи теперь поняла, что напрасно гордилась своей проницательностью. Жажда материнства ослепила ее. Она наделила свою приемную дочь всеми качествами, которые ей хотелось бы видеть в собственном ребенке. Но Барбара не была плотью от ее плоти. В ней текла кровь Молленов. И пусть Томас Моллен не был таким уж плохим человеком, но в нем, несомненно, имелись черты порочности и слабости, которые принесли роду Молленов дурную славу. Так думала Бриджи. Она знала: потом, когда все закончится, ее разум скажет ей, что Барбара всего лишь воссоединилась со своей первой любовью, с человеком, за которого она должна была бы выйти замуж. Но это будет потом, а сейчас она оставалась глуха к любым доводам.

– Бриджи, я… уверен, он хочет что-то сказать. Посмотри на его пальцы. Он шевелит ими, как будто пишет. Как ты считаешь, он может писать?

– Не знаю, – ответила женщина, не сводя глаз с Гарри.

– Я принесу карандаш и бумагу.

Когда он вышел, Бриджи с жалостью подумала: «Дэн, Дэн, ты сам роешь себе могилу».

Дэн сразу же вернулся с блокнотом и карандашом. Он поднес их к глазам отца и медленно спросил:

– Отец, ты хочешь что-то написать? Ты писать можешь?

Дэн опустил блокнот на одеяло и вложил карандаш между большим и указательным пальцами отца.

– Он действительно, этого хотел. – Увидев, как Гарри сжал карандаш, глаза Дэна радостно заблестели.

Бриджи молчала. Впервые она была не готова на самопожертвование ради своей драгоценной Барбары.

– Бриджи, посмотри, он пишет. Вот «М», да, это «М», – с волнением говорил Дэн. – Теперь «А»… «Й»… «К». – Дэн повторял каждую букву, вычерчиваемую дрожащими пальцами отца. – А это что за буква? Кажется, «Л», как по-твоему?

Пальцы Гарри тяжело упали на бумагу, он впился глазами в сына, потом веки его дрогнули, глаза закрылись. Но ненадолго, карандаш опять стал царапать бумагу.

– Он опять начинает: «М…А…Й…К…Л», теперь еще что-то. Это ведь «X», а дальше «И»…

– Да, это «X», – подтвердила Бриджи.

Возбуждение Гарри усилилось, глаза его часто мигали. Его раздражала их непонятливость. Снова карандаш двинулся по бумаге.

– Он опять все повторяет, я не могу разобрать.

Карандаш выпал из рук Гарри, он закрыл глаза.

– Отдохни, дорогой, – склоняясь к нему, сказала Бриджи. – Потом допишешь. Завтра тебе станет лучше, и тогда… – Она умолкла, заметив напряженный взгляд мужа. Его глаза приказывали ей завершить то, что он начал. – Хорошо, не волнуйся, Гарри, – со слезами проговорила Бриджи. – Я все сделаю, обещаю, дорогой мой, Гарри, даю тебе слово.

– Ты о чем? – спросил Дэн. – Его что-то тревожит?

Она не ответила, продолжая неотрывно смотреть в глаза мужа.

Дэн взглянул на неровные буквы. Они складывались в слова: «МАЙКЛ ХИЛЛ»[4].

– Ты знаешь кого-нибудь по имени Майкл Хилл?

Женщина медленно покачала головой, хотя прекрасно знала, о каком Майкле и каком холме шла речь.

– Может быть, это кто-то из рабочих? – прошептал Дэн. – Пойду, спрошу у Джона.

Едва Дэн вышел, она склонилась к постели и тихо произнесла:

– Дорогой мой Гарри, какие же переживания тебе достались. Ты был так добр ко всем, а особенно ко мне. Я благодарю тебя, Гарри, благодарю от всего сердца. И хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя, как никого и никогда не любила. Верь мне, прошу тебя. Ты мой любимый, мой дорогой. Не беспокойся о том деле. Я обо всем позабочусь. Обещаю, даю тебе слово.

Его глаза подернулись влагой, он сжал ее пальцы.

– Даю тебе слово, Гарри, я это сделаю, – еще раз пообещала Бриджи.

Так они смотрели друг на друга, держась за руки, пока глаза его не закрылись. Через некоторое время он сделал попытку их открыть, но огромная усталость стала опускаться на Гарри. Его неукротимый могучий дух старался ее побороть, он не был готов еще к вечному сну. Ведь у него оставалось дело: надо было проследить, чтобы жена исполнила обещание.