Книга Полночный поцелуй - Лара Эдриан

Даника его даже не заметила. Саванна посмотрела на Лукана — в ее карих глазах блестели слезы. Она тихо сказала:

— Они ждут тебя, им нужны твоя сила и поддержка.

Лукан сосредоточенно кивнул и вошел в лазарет.

Вошел молча, не желая нарушать торжественность скорбного прощания с Конланом. На теле погибшего зияли чудовищные раны; даже стоя у двери, Лукан почувствовал, что их товарищ потерял очень много крови. В воздухе висел отвратительный смешанный запах — пороха, перегоревших электрических проводов, расплавленного металла и опаленной плоти.

Конлан оказался в эпицентре взрыва. Его обнаженное изуродованное тело, деликатно прикрытое широким куском расшитого белого шелка, лежало на смотровом столе, застеленном белой простыней. Тело успели очистить от крови, пыли и копоти и натереть ароматическим маслом — приготовили для погребальной церемонии, которая должна была начаться с первыми лучами солнца. До рассвета оставалась всего пара часов.

У стола кругом выстроились все воины. Лицо Данте было строгим и непроницаемым. Рио, склонив голову, перебирал четки и шепотом читал молитву на своем родном языке. Гидеон марлевым тампоном осторожно промакивал рваную рану, одну из тех, что покрывали все тело Конлана. Лицо Николая — в мелких кровоточащих порезах, в пятнах от пепла и сажи — было очень бледным, таким Лукан никогда его не видел, голубые, как лед, глаза застыли в недоумении, сегодня ночью он патрулировал город в паре с Конланом.

Даже Тиган был здесь, пришел почтить погибшего товарища, хотя и стоял поодаль, полуприкрыв глаза, зловеще-мрачный и, как всегда, холодно отстраненный.

Лукан приблизился к столу и занял место в круге воинов. Он закрыл глаза и молча молился за ушедшего друга. Так они стояли долго, пока Николай не нарушил скорбную тишину:

— Сегодня ночью он спас мне жизнь. У станции Зеленой линии мы напали на след двух кровососов и пошли по нему, и вдруг я увидел этого подонка, он садился в поезд. Не знаю, что заставило меня обратить на него внимание, он разулыбался во весь свой поганый рот, словно приглашал нас последовать за ним. Он насквозь провонял порохом и еще каким-то дерьмом, я не успел определить.

— ТЦАП[11], — сказал Лукан, чувствуя едкий запах, пропитавший одежду Нико.

— Оказалось, на парне пояс со взрывчаткой. За секунду до того, как поезд тронулся, он выпрыгнул из вагона и побежал по старым путям. Мы начали его преследовать, Конлан загнал его в тупик. И тут мы увидели бомбу. Таймер был установлен на шестьдесят секунд, до взрыва оставалось десять. Конлан крикнул, Чтобы я бежал назад, а сам бросился на эту скотину.

— Господи… — Данте провел руками по волосам.

— Это был миньон? — спросил Лукан, даже не сомневаясь в ответе.

Отверженные без зазрения совести использовали людей как расходный материал в своих военных операциях и личных стычках. Так же в течение длительного времени поступали религиозные фанатики человеческого общества, для них люди со слабым рассудком были дешевым и весьма эффективным орудием террора.

Но от этого пережить гибель Конлана было не легче.

— Это был не миньон, — сказал Нико, качая головой. — Отверженный, и, судя по количеству взрывчатки, он мог снести полквартала.

Столь неожиданная новость заставила выругаться не одного Лукана.

— Значит, теперь они жертвуют не только пешками-миньонами, — удивленно заметил Рио. — В ход пошли более солидные фигуры — Отверженные.

— Они такие же пешки, как и миньоны, — произнес Гидеон.

Лукан глянул на проницательного вампира и понял, что тот имел в виду.

— Не фигуры изменились — правила игры. Боевые действия приобретают совершенно иной характер, это не отдельные, спонтанные вылазки, с которыми мы имели дело до сегодняшнего дня. Кто-то среди Отверженных выстраивает четко организованную систему. Нас берут в осадное кольцо.

Лукан посмотрел на тело Конлана — вот первая жертва того, чего он так боялся. Начинается новый век беспросветного мрака и войны. Он чувствовал это каждой клеточкой своего древнего тела, хранившего воспоминания о том, как это было в далеком прошлом. Война зрела, и если Отверженные организовываются, чтобы перейти в наступление, значит, скоро вся раса вампиров окажется на передовой линии огня. И люди тоже.

— Позже мы детально обсудим сложившуюся ситуацию. Сейчас мы должны отдать последние почести Конлану.

Я с ним уже попрощался, — сказал Тиган. — Конлан знает, что я чертовски уважал его при жизни, и после смерти мое отношение к нему не изменилось. Больше мне незачем здесь оставаться, это ничего не изменит.

Волной прокатился тревожный ропот, все ждали реакции Лукана на неожиданный уход Тигана, но он не собирался доставлять удовольствие своенравному вампиру, проявляя раздражение. Он выдержал паузу, пока в коридоре не стих звук тяжелых шагов Тигана, и кивнул, предлагая продолжать ритуал проводов в последний путь.

Вслед за Луканом каждый воин, один за другим, опускался на колено и читал молитву, затем все вместе поднялись, готовые покинуть лазарет и ждать финальной части церемонии.

— Я понесу его, — сообщил Лукан собиравшимся уходить товарищам.

Он заметил, как они молча обменялись взглядами, И знал, что это означает. Вампиры первого поколения, старейшие в расе, никогда не выносили тело на поверхность. Это было делом вампиров, которых от Древних отделяло несколько поколений — они отличались большей устойчивостью к солнечным лучам, завершавшим ритуал упокоения вампира.

Для П1, таких как Лукан, провести восемь минут на солнце — мучительная процедура.

Лукан, не отводя глаз, смотрел на растерзанное бомбой тело Конлана.

«Принял смерть вместо меня», — подумал он, потому что сегодня ночью в паре с Нико должен бы патрулировать он, а не Конлан. Если бы он в последнюю минуту не отправил шотландца вместо себя, то сейчас сам лежал бы на столе.

Сегодня желание Лукана видеть Габриэллу было поставлено выше долга перед Родом, и вот расплата больше нет Конлана, его друга и соратника.

— Я понесу его наверх, — сурово повторил Лукан и бросил хмурый взгляд на Гидеона. — Сообщи мне, когда все будет готово.

Вампир склонил голову, выказывая Лукану уважение, которого тот сейчас не заслуживал.

— Конечно, осталось немного.

Последние два часа до рассвета Лукан провел в своих комнатах в полном одиночестве. Он стоял на коленях и, склонив голову, молился, но мрачные мысли не покидали его. Гидеон постучал в дверь, подавая знак, что пришло время проводить Конлана в царство мертвых.

— Даника беременна, — глухо произнес Гидеон, когда Лукан поднялся с коленей. — Срок — три месяца. Мне Саванна только что сказала. Конлан собирался с духом, чтобы сообщить тебе, что, как только родится ребенок, он покинет Орден. Он хотел поселиться с Даникой в одной из Темных Гаваней и посвятить себя семье.