Книга Хрустальный цветок - Ребекка Тейт

Когда она застынет навсегда

В молчанье мертвом ледяной могилы,

Отчаяньем твоим наполнит сны,

Но не воскреснет трепет быстрой крови

В погибшей жизни…

Вот она, смотри:

Протянута к тебе.

Вайолет вспомнила: это стихотворение или отрывок из стихотворения Джона Китса… Но к чему тут… Почему Рольф написал это? Ведь почерк его.

Она перечла еще раз. «Вот она, смотри: протянута к тебе»…

Воспоминание, то самое, что крутилось в голове, накрыло, словно волной. Картинка сложилась.

«Вайолет, не стоит сравнивать ручеек с океаном. Ты можешь выкупаться в прохладном ручье и получить удовольствие, но когда ты видишь океан и знаешь, что он весь принадлежит тебе… Спутать невозможно», — так говорил отец, тогда, в день рождения, когда они удрали ото всех, чтобы вспомнить маму.

Она не спутала, все верно. Вот почему такую тошноту и тоску вызывает одна мысль о том, чтобы уехать отсюда. Чтобы выйти замуж, искать какого-то другого человека, кроме Рольфа. Она не знала, принадлежит ли Рольф ей, но точно знала, что это океан.

Вайолет вскочила, схватила сумочку и выбежала из кафе. Что бы ни придумал себе Рольф Старлинг, ему придется объясниться.

18

Вайолет с трудом заставила себя придерживаться установленной на шоссе скорости. К счастью, она не успела далеко отъехать, а значит, вернется быстро. Вот и нужный поворот. Она заложила вираж, «ауди» взвизгнула, но исправно вписалась. Вверх, вверх на гору, где живет это «чудовище».

Вайолет готова была с разгону снести ворота, если они окажутся закрытыми или если ей не станут открывать, однако ей несказанно повезло: у самого въезда на территорию поместья она нагнала пикап Бинеси. Ворота как раз начали открываться. Вайолет лихо объехала пикап. В зеркальце заднего вида она успела заметить, что Бинеси, высунувшись из окна машины, что-то кричит вслед.

Вот и дом среди деревьев, ленивый солнечный сад. Нет, солнце тут же спряталось — наверное, скоро все-таки пойдет дождь. Какие глупости лезут в голову…

Вайолет затормозила у дверей, которые немедля распахнулись. Конечно, камеры зафиксировали ее приезд. Не теряя ни минуты, Вайолет выскочила из машины. Кено гавкнул, но Вайолет махнула ему, и пес непостижимым образом ее понял: вновь спокойно улегся на сиденье.

На пороге дома стоял Джеймс.

— Мисс Найтингейл! Почему вы…

— Я кое-что забыла! — перебила она его.

— Роза сложила все ваши вещи.

— Это не вещь. Это дело. Я забыла сказать мистеру Старлингу, что люблю его. — Она стояла напротив Палмера, уперев кулачки в бока. — Ну, теперь вы меня к нему проведете? Это достаточно веская причина нарушить его приказ?

Некоторое время Джеймс молчал, видимо ошеломленный ее признанием. Капали секунды, Вайолет начала нервничать. И вот что ей делать, если Палмер ее все-таки не впустит? Возвращаться сюда с полицией? С отцом?

Наконец по лицу Джеймса расплылась широченная улыбка.

— Сами его ищите, — махнул он рукой в сторону сада. — Мистер Старлинг там. Гуляет.

— Спасибо! — горячо поблагодарила его Вайолет и быстрым шагом двинулась к озеру.

Она издалека заметила темную фигуру. Рольф сидел на той самой площадке, где когда-то (кажется, уже сто лет назад) танцевал с ней вальс. На столике рядом стояла чашка кофе, второе ротанговое кресло пустовало. Старлинг не обернулся, хотя Вайолет не сказала бы, что шла бесшумно.

— Рольф! — окликнула она его.

Он обернулся, затем медленно поднялся ей навстречу. Она остановилась, жадно вглядываясь в его лицо.

Теперь, при дневном свете, а не при жестоком люминесцентном освещении она видела, что все не так страшно. Глаза Рольфа закрывали темные очки, но Вайолет помнила, что с глазами у него все в порядке. И губы были не затронуты. Бугристый шрам тянулся через правую щеку, широкая полоса кожи казалась испещренной рытвинами. На левой щеке отметин было поменьше, и совсем мало — на лбу. Похоже на ожоги, вдруг поняла Вайолет. Что же он пережил?..

— Мисс Найтингейл, — голос Рольфа был прохладен, — что вы здесь делаете? И как Джеймс вас пропустил?

— Я сказала Джеймсу пароль.

— Пароль? У нас тут нет никаких паролей. Он не должен был пропускать вас ни в коем случае. — Он говорил подчеркнуто сухо.

— Есть один универсальный, вроде отмычки от всех дверей, — улыбнулась Вайолет. — Я сказала ему, что люблю вас.

Воцарилось молчание. Наконец Рольф переспросил:

— Что вы ему сказали?

— Что люблю вас, — повторила Вайолет. — И это правда.

— Это невозможно.

— Это возможно, — тихо сказала она и сделала шаг вперед, еще сократив расстояние между ними. — Только это и возможно, Рольф. Я тебя люблю.

— Ты себе это придумала.

— Нет. — Вайолет покачала головой. — Я сейчас ехала, ехала и вдруг поняла. Поняла, в чем разница. Я встречалась с молодыми людьми, иногда с мужчинами постарше. И они были разными. А ты всегда был мне одинаково интересен… нет, не то. — Она замешкалась, подбирая правильные слова, и наконец нашла их: — Ты всегда был для меня одинаково красив. В темноте, ночью, и когда я тебя увидела, и сейчас у тебя все время одно и то же лицо. Твое. И вот это, — она протянула руку и кончиками пальцев коснулась его щеки, — не имеет никакого значения.

— Не имеет? — скривился Рольф, легко отстраняясь. — Я бы не сказал.

— Я повела себя глупо, убежав. Я не должна была так делать. Но я испугалась… нет, не твоего лица, а того, что ты сейчас рассердишься. И ты, правда, рассердился.

— Вайолет, ты ничего обо мне не знаешь.

— Я многого не знаю, — поправила она, — но не сказала бы, что ничего. Ответь на один вопрос, пожалуйста. Почему ты сразу начал говорить со мной? Джеймс тебя выдал, ты раньше ни до кого из клиентов не снисходил. Я первая. Первая в «Инее», с кем ты встретился сразу же, как я приехала.

Он молчал.

— Только правду! Пожалуйста, Рольф! Не нужно ничего выдумывать. Правду, какой бы она ни была.

— Ты сочтешь меня сумасшедшим, — негромко произнес Рольф.

— А если не сочту? — В конце тоннеля забрезжил свет.

— Это сложно.

— Почему?

— Потому что я совершил глупость. Я… позволил себе мечтать. И зашел слишком далеко. Я не имел права вовлекать тебя в это.

— Что это была за мечта?

— Мечта о том, чтобы любить такую девушку, как ты.

Все! Картинка сложилась, последний кусочек пазла лег на предназначавшееся ему место.

Значит, она была права. Значит, не зря она развернулась и сюда приехала. Все не зря.