Книга Твои глаза - моя погибель - Люси Дейн

Пэм не удержалась от усмешки.

— Я так и поняла.

Взглянув на дисплей, Мейда добавила:

— Э-э... я у себя поговорю. — После чего быстренько ретировалась, не забыв захватить упаковку кексов.

Кажется, я знаю, кто звонит, подумала Пэм. И в ту же минуту из коридора донеслось:

— Привет, Майк! Да, я тут как раз собиралась...

Продолжения Пэм не услышала, потому что фразу оборвала захлопнувшаяся дверь.

Может, напрасно я занимаюсь самобичеванием, подумала Пэм. У девчонки сегодня помолвка, но, похоже, ей плевать. Гораздо больше ее интересует Майк.

Вот именно, дорогуша, насмешливо прокатилось в мозгу Пэм. Пока ты целуешься с Энди, Мейда милуется с Майком!

Ох, а я ведь даже не поздравила ее с днем рождения, спохватилась Пэм — немного не в такт с тем, о чем толковал внутренний собеседник.

Доев йогурт, Пэм познакомилась с матерью Энди.

Произошло это очень просто — можно сказать, в деловом порядке. Едва Пэм успела поставить на журнальный столик опустевший пластиковый контейнер, как в дверь постучали.

— Вхо... — начала Пэм, но дверь уже отворилась, впуская миловидную, явно молодящуюся блондинку в пестром платье, очень похожую на Энди.

Пэм встала, сообразив, кто перед ней находится.

— Здравствуйте, дорогая! Я Фейт Рэндалл, мать Энди. Мальчик рассказал мне, что вы репетитор Мейды и любезно согласились пожить здесь некоторое время.

Пэм изобразила светскую улыбку.

— Я...

Собственно, вот и все, что она успела произнести. На этом ее участие в беседе завершилось, так как Фейт предпочитала солировать.

Шагнув к Пэм, она протянула руку, и ей не оставалось ничего иного, как пожать тонкие, унизанные кольцами пальцы.

— Рада познакомиться, дорогая моя! Зовите меня просто Фейт, ни в коем случае не миссис Рэндалл. Не терплю этого старящего обращения! Когда мне говорят «миссис», я чувствую себя так, будто мне за пятьдесят и уже приближается к... Ух, ненавижу эту цифру! Даже произносить не хочется.

На вид Фейт было лет пятьдесят пять, поэтому Пэм удивленно заморгала. Затем усмехнулась — про себя, конечно, — подумав, что Фейт наверняка прикончит на месте всякого, кто назовет вслух ее настоящий возраст.

— Так вот, мой мальчик рассказал мне, — произнесла Фейт, направляясь к открытому балкону, — что вы помогаете ему во всем и вчера немало потрудились... — Она сделала паузу, чтобы выглянуть в парк, и Пэм порозовела, представив себе, о какой именно помощи мог рассказать «мальчик». К счастью, Фейт не дала ей сгореть со стыда, продолжив: — Активно участвуя в подготовке приема. Кривовато шатер установили, вы не находите?

Пэм сделала было движение в сторону балкона, но Фейт уже повернула обратно.

— Поэтому, дорогая моя, я хочу попросить вас о маленьком одолжении. Ведь вы не откажете мне, правда? Поверьте, никакого труда это для вас не составит. Суть такова: хочу, чтобы вы встречали прибывающих гостей вместе с моим мальчиком. Разумеется, там будет и Мейда, но она... как бы это сказать... еще не пообтесалась, не научилась вести беседу и все такое. Ведь вы меня понимаете, правда? Ну а вам, человеку образованному, с поставленным произношением, ничего не стоит сказать несколько приличествующих случаю слов. Ведь верно? — Фейт похлопала Пэм по руке и сразу двинулась к выходу. — Спасибо, дорогая, вы меня выручили! Без пяти двенадцать прошу быть внизу...

Мгновение спустя Пэм с недоуменно сдвинутыми бровями и озадаченным выражением в глазах осталась в одиночестве.

Втайне она надеялась, что ей удастся отсидеться в своей комнате, не участвуя в приеме, однако сейчас стало ясно, насколько смешны были подобные мысли.

Постояв еще немного в задумчивости, Пэм вздохнула и пошла готовиться к приему.

Она спустилась в холл не без пяти, а без четверти двенадцать. Думала спокойно осмотреться, привыкнуть к праздничной обстановке, но поняла, что ничего из этого не выйдет, как только увидела, что Энди уже там — в кофейного цвета летнем костюме и белой с расстегнутыми верхними пуговицами рубашке.

Он молча, без улыбки и даже немного грустно смотрел, как Пэм спускается по лестнице, а на последних ступеньках подал ей руку, помогая сойти. И лишь затем хрипловато произнес:

— Ты такая красивая сегодня!

Пэм отвела взгляд.

— Благодарю.

Она нарочно не стала, выражаясь языком Мейды, расфуфыриваться. Лишь аккуратно причесалась, сделала легкий макияж и надела свое любимое светлое платье из жатого шелка.

— Мать сообщила мне, что ты обещала помочь Мейде принимать гостей, — добавил Энди, продолжая рассматривать Пэм, будто видел впервые.

Она усмехнулась.

— Обещала — это слишком сильно сказано.

— Да-да, можешь не продолжать, — поморщился Энди. — Я знаю свою мать.

Немного помолчав, Пэм тихо произнесла:

— Пока мы одни, хочу сказать... Словом, я тут подумала и пришла к выводу, что ты вполне можешь влюбить в себя Мейду. По-моему, это разом решит множество проблем.

— Разом? — Энди улыбнулся. — Допустим. Но неужели ты считаешь, что это так просто — заставить женщину влюбиться?

Он поднял руку с явным намерением погладить Пэм по щеке, но она поспешно отстранилась.

— Я говорю о Мейде.

— Ну да, ну да... А ты? Что собираешься делать?

Она опустила глаза.

— Дождусь вашей свадьбы и отправлюсь домой.

— Сразу?

— Да. Не могу здесь оставаться. Это... может плохо кончиться, чего я совсем не хочу. И давай больше не касаться этой темы.

Энди вздохнул.

— Не думал, что все так обернется. Похоже, последние дни будут трудными.

Пэм не нужно было объяснять, что он имеет в виду. Последние — значит оставшиеся до свадьбы.

— Скажу кое-что еще, и это уже последнее: я не могу обманывать Мейду. Даже зная, что она... что вы... — Сбившись, Пэм на миг умолкла. — Словом, не могу и все.

— Понимаю, — мрачно кивнул Энди. Затем взглянул наверх. — Кстати, вот и она. Пожалуйста, держись к ней поближе, следи за речами и одергивай, если нужно. Ладно?

— Хорошо, — Пэм повернулась к спускавшейся по лестнице Мейде и заставила себя улыбнуться.

— А вот и именинница!

Мейда выглядела, говоря ее же словами, на все сто. В небесно-голубом платье длиной до колен, драпированном на пышной груди и оставляющем открытыми руки и большую часть плеч, с распущенными золотистыми кудрями, яркой помадой на губах и блестками на веках, она была похожа то ли на амазонку, то ли на римлянку, то ли на русалку. Скорее второе, так как на ней были сандалии с ремешками, обвивающими ноги до колен. Но присутствовало что-то и от амазонки, потому что на правой ноге под ремешок был просунут мобильник.