Книга Спасатель. Жди меня, и я вернусь - Андрей Воронин

Главный корпус пансионата смахивал на дворянскую усадьбу. Здесь даже был разворотный круг почета перед парадным крыльцом, где годков эдак сто – сто пятьдесят назад, верно, останавливались шикарные кареты и ландо. Теперь здесь остановилась серо-зеленая «октавия» журналиста Липского, и Андрей выбрался из нее через заднюю дверь, чувствуя себя довольно странно, поскольку впервые в жизни ехал в своей собственной машине в качестве пассажира, с личным водителем и охранником на переднем сиденье. Он пытался отказаться от этой сомнительной чести, но не слишком настойчиво: а что, если Стрельников, предположивший, что поступившее по электронной почте сообщение может оказаться приманкой в подстроенной конкурирующей организацией ловушке, не ошибся?

Поскольку, ведя переговоры с охранником у ворот – или, выражаясь старинным стилем, привратником, – Слон явно превзошел потолок своих дипломатических способностей, он остался на крыльце. Как ни странно, Андрей от этого почувствовал себя намного спокойнее: было ясно, что такой арьергардный заслон сумеет опрокинуть разве что рота спецназа в полной боевой экипировке, да и то лишь при поддержке бронетехники и штурмовой авиации.

Сообщение о том, что экс-полковник МВД Прохоров отдал богу душу, но оставил после себя какое-то любопытное наследство, пришло с электронного адреса этого пансионата. На господина Стрельникова, будь он хоть трижды пенсионером, работали настоящие профессионалы, которым не составило труда установить, что отправитель подозрительного письма не просто воспользовался электронным адресом «Старого бора», но сделал это с компьютера, подключенного к телефонной линии в приемной главврача. Именно легкость, с которой это удалось выяснить, а еще то, как отменно, без сучка и задоринки, все совпадало, заставляли насторожиться. Стрельников утверждал, что в этой игре участвуют очень серьезные люди; серьезные люди таких ошибок не допускают, а если это не ошибка, то почти наверняка провокация, ловушка. Поднимаясь на второй этаж по выстланной ковровой дорожкой мраморной парадной лестнице, Андрей успел нафантазировать целую кучу подстерегающих его ужасов: затаившиеся за мягкой мебелью вооруженные люди в черных трико и масках, автоматически захлопывающиеся за спиной бронированные двери, тесная камера с обитыми толстым войлоком стенами…

Моська легко и быстро, почти бегом, поднимался по лестнице, шагая через две ступеньки. Он был невысокого роста, стройный и ловкий, с некрасивым, похожим на печеное яблоко лицом. И без того непропорциональное, оно казалось приплюснутым из-за низкой прямой челки, над которой уже начала проклевываться лысина, похожая на тонзуру католического священника. Глаза у Моськи были слегка раскосые, узкие и темные, как щелочки, и, когда он не считал необходимым прикидываться простачком, в них светился живой, острый, но, как казалось Андрею, недобрый ум.

В коридоре второго этажа им буквально подвернулась под ноги какая-то средних лет дамочка в бирюзовом халате медицинской сестры. Небрежно отодвинув ее с дороги, Моська толкнул дверь с табличкой «Приемная» и переступил порог. Подавив естественный порыв поздороваться и извиниться, Андрей независимо проследовал за ним: он уже успел более или менее узнать своего сопровождающего и понимал, что тот ведет себя по-хамски не из-за недостатка воспитания, а потому, что так надо. Краем глаза он заметил, что дамочка в халате молча устремилась куда-то вглубь коридора, торопливо и беззвучно переступая ногами в мягких тапочках на резиновом ходу.

В приемной никого не оказалось. Дверь кабинета главного врача была приоткрыта, позволяя видеть, что и там никого нет. Моська просунул голову в щель, повертел ею, осматриваясь, выдвинулся обратно в приемную и с веселым изумлением сообщил Андрею:

– Там даже компьютера нет. Каменный век! Значит, этот.

Он уверенно обогнул пустующий стол секретарши, не сняв пальто, обосновался на офисном стуле и включил компьютер, пренебрежительно молвив при этом:

– Е-мое, ну и дрова!

– Что вы рассчитываете там найти? – борясь с неловкостью, спросил Андрей. Это бесцеремонное вторжение нравилось ему чем дальше, тем меньше. При этом он отлично понимал, что, действуя по-своему, методом вежливых расспросов, вряд ли мог чего-нибудь добиться. – Надо быть законченным болваном, чтобы, забравшись в чужой компьютер, не замести следы.

– Что написано пером, не вырубишь топором, – пощелкивая кнопками мыши, рассеянно откликнулся Моська. – Чтобы уничтожить хранящуюся на жестком диске информацию целиком, безвозвратно, его надо, как минимум, отформатировать. В противном случае всегда остаются следы, и их не так уж сложно найти. И потом, я ничего не ищу. Сто лет не раскладывал пасьянс, соскучился.

Дверь приемной распахнулась, как от сильного порыва ветра, и в помещение стремительно вошел, чтобы не сказать ворвался, профессорского вида гражданин лет пятидесяти с хвостиком, в накрахмаленном белом халате поверх приличного костюма, в галстуке, при очках в тонкой стальной оправе и с крайне разгневанным выражением лица.

– Что это значит?! – высоким голосом интеллигента, намеренного до последнего вздоха отстаивать свои конституционные права, осведомился он. – Что вы себе позволяете?!

– Ничего особенного, – не дав себе труда оторвать зад от стула, небрежно ответил Моська. – Мы просто изымаем ваш компьютер.

– Как «изымаете»?!

– В качестве вещественного доказательства по уголовному делу. Отдел по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий. – Моська вынул из внутреннего кармана некий красный предмет, формой и размерами действительно напоминающий служебное удостоверение, не раскрывая, махнул им в воздухе и спрятал обратно в карман. – Вы подозреваетесь в совершении преступления, предусмотренного частью второй статьи триста сорок пятой Уголовного кодекса Российской Федерации, – тайное умышленное получение доступа к конфиденциальной информации с незаконным проникновением в частную базу данных. Данная статья предусматривает наказание в виде лишения свободы сроком до пяти лет…

– Что? – растерянно пролепетал главврач. О том, что, щелкая компьютерной мышкой, можно нащелкать себе пять лет колонии общего режима, он явно слышал впервые, как, к слову, и Андрей Липский, который был процентов на девяносто пять уверен, что и этот срок, и статью, которой он предусмотрен, Моська только что выдумал прямо из головы. – Какие пять лет? О чем вы вообще говорите, какое незаконное проникновение?!

– Простите, – слегка сбавил тон Моська, – возможно, это недоразумение…

– Конечно, недоразумение! – мигом преисполнившись ядовитейшего сарказма, воскликнул главврач. – Как бы не так! Это произвол! Крайняя, я бы сказал, степень непрофессионализма! Врываетесь, бросаетесь какими-то нелепыми обвинениями…

Моська, прищурив и без того узкие глаза, внимательно его рассматривал, и Андрей вдруг заметил, что смотрит он не на собеседника как такового, а на прикрепленную к нагрудному кармашку его халата табличку с именем, должностью и фотографией.

– Тогда объясните, – вклинившись в паузу, понадобившуюся главврачу, чтобы набрать воздуха, хладнокровно потребовал Моська, – зачем вы надели чужой халат. А заодно, насколько я могу судить по этой фотографии, и чужое лицо. А?