Книга Министерство мокрых дел - Владимир Гриньков

К утру понедельника все было готово к встрече высоких гостей. Воинская часть не спала всю ночь и мандражировала. Ждали генерала. Игравший за нас лейтенант сообщил сослуживцам, что генерал тот – зверь. Теперь все готовились к крупным неприятностям.

Генерал в сопровождении небольшой свиты прибыл к десяти часам. Он был необычайно молод, и от этого наш лейтенант почему-то еще больше оробел. Генерала играл наш Толик. В прошлый раз он отлично справился с ролью капитана Брусникина, пятнадцать лет просидевшего под землей, и мы решили, что лучшего генерала нам не найти.

Генерал Брусникин со строгостью во взгляде выслушал рапорт лейтенанта Савинова, которому и предстояло стать одним из героев нашего сегодняшнего розыгрыша, после чего сказал:

– Пойдем посмотрим, как службу несешь, лейтенант.

От этих слов Савинов поменялся в лице. Службу он нес исправно, но такое начало ему совсем не понравилось.

Генерал пошел вперед, Савинов следом, а уж за ними потянулась немногочисленная свита. Здесь же крутились два видеооператора в офицерской форме. То, что они снимали, в конце концов и выйдет в эфир.

Прошлись по территории. Чистота радовала глаз. Подстриженный кустарник не мешал осмотру. Трава неестественно яркого зеленого цвета притягивала взоры. Брусникин остановился и всмотрелся. Лейтенант Савинов начал медленно, но заметно багроветь.

– Чем красили траву? – спросил генерал.

Лицо Савинова стало совсем уж свекольного цвета.

– Я спрашиваю – чем красили траву? – повысил голос генерал.

– Краской, товарищ генерал. Из аэрозольных баллончиков.

– Импортная? – заинтересовался Брусникин.

– Так точно, товарищ генерал. Английская.

– То-то я смотрю, красочка ровненько легла, красиво. Мы-то вот, бывало, обычной нашей, масляной. Ну, качества, понятное дело, никакого. Да и муторно. Мы ведь кисточками. Пока всю траву выкрасишь…

Савинов медленно возвращался к жизни. Уже понял, что на этот раз беда прошла стороной.

– Меняется жизнь, – признал Брусникин. – Вот ругают все – то не так, это не так. А того, что к лучшему продвигаемся, этого будто не замечают. Разве могли мы раньше о таком мечтать – чтобы импортной краской, из баллончиков, за какие-нибудь полчаса…

Обернулся к свите, ища поддержки. Закивали в ответ, подтверждая: да, службу сейчас легче нести, не то что при проклятом застое.

Прошли на кухню, где готовился обед. Генерал соизволил самолично отведать солдатских харчей. Прямо из котла ему в тарелку плюхнули второе блюдо. Брусникин поддел варево алюминиевой ложкой. В тарелке почти не угадывалось каши – сплошное мясо.

– Не густовато бросили мяска? – удивился Брусникин.

– У нас всегда так, товарищ генерал, – не моргнув глазом, соврал Савинов.

– А нагрузка на организм? – озаботился Брусникин. – Мясо – оно ведь вредно для здоровья.

– Учтем, товарищ генерал. С завтрашнего дня все исправим.

Вот сейчас лейтенант не соврал. Потому что в сегодняшнюю кашу ушла трехмесячная норма тушенки. И с завтрашнего дня волей-неволей каша станет безвредной для организма. Тушенки ведь все равно нет.

– А пора бы и отобедать, – признал генерал Брусникин.

Лейтенант ждал этих слов. Потому что ни одна комиссия не уедет, пока не отведает солдатских щей. В отдельном кабинете уже был накрыт стол. «Солдатские щи» сегодня включали: солянку сборную мясную, котлеты по-киевски, окорочка копченые, семгу, бутерброды с черной икрой и коньяк «Камю». Еды было ровно столько, сколько можно было закупить на июльскую зарплату лейтенанта Савинова.

– Хорошо живете, – оценил увиденное генерал.

– Шефы выручают, – соврал Савинов.

– Кто шефствует над вами?

– Один московский банк.

Генерал удовлетворенно кивнул:

– Ну, садись, лейтенант. Отобедаем.

Свита обедала отдельно. Мы пошли на это намеренно, чтобы в кадре было поменьше народа. Остались генерал и лейтенант Савинов. И еще одно действующее лицо должно было появиться вот-вот. И именно с его участием развернется главное сегодняшнее действо. Об этом знали мы. Знал «генерал Брусникин». Знал тот, второй лейтенант, который нам помогал. И знало само «действующее лицо», которое и появилось в соответствии с заранее расписанным сценарием.

«Лицу» было неполных двадцать лет, оно носило фамилию Пряхин и погоны рядового срочной службы. При виде невесть откуда взявшегося Пряхина лейтенант Савинов поменялся в лице. Потому что Пряхин был из тех солдат, которых обычно на время присутствия высокой комиссии прячут в самый дальний угол казармы. У них все всегда не так, и они – головная боль командиров. Их терпят как неизбежное зло и с радостью выпроваживают на дембель, мечтая об одном – чтобы с новым призывом не пришел еще один такой же. Но он приходит и служит, добавляя седины родным отцам-командирам.

Лейтенант из-за генеральской спины погрозил Пряхину кулаком, но было поздно. Генерал уже увидел бойца.

– Кто такой? – спросил совсем негрозно.

Впереди был обед, и настроение Брусникина улучшалось с каждой секундой.

– Рядовой Пряхин!

– Давно служишь?

– Второй год!

– А что ж тебя за столько-то времени не научили сапоги чистить?

Лейтенант обмер.

– Так крема нет, товарищ генерал! – доложил Пряхин.

С Савиновым едва не случился удар.

– А что такое с кремом? – озаботился генерал.

– Весь крем ушел на подготовку.

– Подготовку – чего?

– К вашему приезду подготовка, товарищ генерал. Мы этим кремом колеса у машин натирали.

– Зачем?

– А чтоб красивее.

Брусникин подошел к окну. За окном, выстроенные в ряд, стояли армейские «УАЗы». Вымытые до блеска, с иссиня-черными колесами.

– Действительно красиво, – признал Брусникин. – Ну надо же.

Лейтенант Савинов облегченно перевел дух. И на этот раз обошлось.

– Садись к столу, боец, – проявил неожиданный демократизм Брусникин. – Пообедаешь с нами.

Савинов дернулся было, намереваясь вмешаться и не допустить кошмарной ошибки – потому что Пряхин был совершенно никудышным солдатом, очень плохим солдатом, от которого никакой пользы и одни только беды…

– Как он в службе? – спросил внезапно генерал.

Лейтенант смешался.

– Ничего, – не без труда справился он с собой. – Старается.

Пряхин, за полтора года службы не слышавший в свой адрес ни одного доброго слова, приосанился. Лейтенант смотрел на него полным тоски взглядом. Выгнал бы мерзавца, да субординация не позволяла. С генералом не поспоришь.