Книга Черный список - Александра Маринина

Сергей выложил из своей большой спортивной сумкивидеоприставку с кассетой, забрал принесенную Татьяной папку с материалами обапрельском пожаре и распрощался с нами до вечера. Ирочка как доверенное лицохозяев (она постоянно совещалась с Верой Ильиничной по поводу приготовленияразных экзотических блюд) пошла клянчить телевизор. Мы решили первым деломпосмотреть кассету Вернигоры, а потом разойтись: Ирочка – на базар, Таня – к соседкеНиколая Федоровича, а мы с Лилей – на пляж.

Ирочкина дипломатическая миссия завершилась успешно, и ужечерез десять минут мы все втроем сидели в одной из комнат первого этажа исмотрели видеозапись. Сережа оказался прав, в глаза ничего не бросалось. Чествованиеветеранов в связи с 50-летием Победы. Клуб «Патриот» – бывший Дворец пионеров ишкольников, где ныне ветераны-отставники занимались с подрастающим поколениемпатриотическим воспитанием и вели с благословения местного военкомата всякиевоенно-прикладные кружки. Соревнования по военно-прикладным видам спорта,награждение победителей. На трибуне – ветераны. И все в таком же духе. И зачемОльге Доренко нужно было забирать эту кассету?

Выключив телевизор, мы пришли к неутешительному выводу, чтошли в неверном направлении. Кассета была сама по себе, и никакого отношения кубийствам двух ведущих актрис она не имела.

Уходя на пляж, мы пообещали Ирочке вернуться к обеду, чтобыпотом всем вместе пойти к гостинице посмотреть на встречу ярчайшей звездыэкрана Олега Юшкевича. Татьяна дошла вместе с нами до набережной и отправиласьк соседке Вернигоры.

Растянувшись на горячем песке и подставив спину обжигающимсолнечным лучам, я впал в ленивую дремоту, думая о том, как хорошо все-такинаходиться в отпуске, и даже не подозревая, что отпуск мой уже закончился.Правда, мне суждено было еще два-три часа пробыть в блаженном неведении…

* * *

Рита появилась на пляже в ту минуту, когда мы уже началибыло собираться, чтобы возвращаться домой на обед. Лицо ее было перекошенояростью.

– Ребенка бы постыдился! – зло выкрикнула она, швыряя вменя каким-то конвертом.

Я с любопытством открыл конверт и похолодел. Внутри лежалифотографии, на которых были мы с Таней. В саду. Вот это номер!

Я осторожно покосился на Лилю. Она, казалось, не проявлялани малейшего интереса к происходящему, но все равно я почел за благообъясняться с ее матерью где-нибудь в сторонке. Решительно схватив Риту заруку, я отвел ее к каменному парапету, отделявшему пляж от набережной.

– Откуда это у тебя? – требовательно спросил я.

– Это я должна задавать тебе вопросы. Ты что себепозволяешь, Стасов? Ты трахаешься со своей толстой коровой прямо на глазах уребенка? То-то я удивилась, что ты наконец соизволил поехать на юг, когда ятебя об этом попросила. А ты, оказывается, любовницу сюда привез! Мерзавец! Дакак ты посмел?!

– Тихо, Рита, тихо, успокойся. Ты не забыла, что мы с тобойв разводе? Я же не устраиваю тебе сцен за то, что ты приехала сюда с Рудиным.Вся Москва знает, что он – твой хахаль. Чего ты взбесилась?

– При чем тут Борис? Я, по крайней мере, не привожу егодомой на глазах у Лили. А ты…

– Это тоже было не на глазах у Лили, можешь не беспокоиться.Скажи лучше, откуда у тебя эти фотографии?

– Да какая разница откуда? Главное – ты безнравственный, распущенныйтип, тебе нельзя было доверять ребенка.

– Почему? – Я пожал плечами. – Чтобезнравственного ты в этом видишь? Наша дочь, между прочим, давно уже знает,откуда дети берутся, и читает взрослые книжки. И, кстати, прекрасно понимает,что ее родители в разводе. Не драматизируй, пожалуйста. Я прошу тебячленораздельно мне объяснить, откуда у тебя эти фотографии.

– Не собираюсь я ничего тебе объяснять!

Я начал раздражаться. Иногда ее тупое упрямство былоневозможно пробить, но сейчас сделать это было необходимо.

– Рита, ну возьми же себя в руки. Мне важно понять, кто далтебе эти фотографии и зачем. Это может быть связано с расследованием убийств.

– Каким образом?

Она недоверчиво посмотрела на меня, все еще пылая остаткамиправедного гнева, но уже начиная перестраивать мозги в другом направлении. Да,у Риты Мезенцевой масса недостатков, но одно несомненно – она умеет быстропереключаться. Впрочем, об этом я, кажется, уже упоминал.

– Ну вот, смотри. Вчера ты предложила мне заключить контрактс Рудиным и немедленно заняться расследованием убийств Ольги и Люси. Верно?

– Верно.

– А сегодня тебе приносят фотографии, которые должныспровоцировать между нами скандал. В результате этого скандала я немедленноуезжаю из города вместе со своей любовницей. Верно?

– А кто тебя знает? – рассудительно заметилаРита. – Может, и не верно. Может, ты и не уедешь.

– Даже если и не уеду, то к гостинице близко не подойду,потому что не захочу встречаться с тобой. Ну как, похоже?

– Похоже, – неохотно согласилась она.

– А теперь смотри, что получается. Все твои друзья изкиношного окружения прекрасно знают, что мы с тобой в разводе и такимифотографиями скандал спровоцировать невозможно. Мы с тобой – люди свободные.Значит, что?

– Что? – послушно повторила Рита.

– Значит, тот, кто хочет помешать мне работать на твоеголюбимого Рудина, не из вашей компании. Он чужой, понимаешь? Он знает, что я –отец Лили, а ты – ее мать и мы одновременно находимся в этом городе. Ему и вголову не приходит, что мы не муж и жена. Поэтому мне важно понять, кто этотчеловек. Или эти люди. Так что давай все сначала: откуда у тебя фотографии?

Она неопределенно мотнула головой.

– Не знаю. Подбросили.

– Как это подбросили?

– А вот так. Подсунули под дверь номера.

– Когда?

Рита смешалась и залилась краской. Мне стало смешно.

– Подсунули в твой номер? Или к Рудину?

– В мой.

– А ночевала ты у Бориса?

– Да, – с вызовом произнесла она и уставилась на менясвоими шоколадными глазами.

– И когда утром пришла к себе, обнаружила конверт?

– Да.

– В котором часу это было?

– Ну… Где-то в одиннадцать…

– Ритка, не ври, – строго сказал я.

– Ну… Наверное, в начале второго.

– Долгонько вы спите после любовных утех, – ехидноусмехнулся я.

– При чем тут утехи, – снова разозлилась она. – Тыже знаешь, тусовка идет почти до рассвета. Мы же ложимся чуть не в семь утра.

– Ну да, ну да, – покивал я. – И ты ни у кого неспрашивала, может, кто-то видел, как тебе конверт под дверь подпихивали?