Книга Скитания Ворона - Дмитрий Вересов

— Пожалуй, я смогу выручить тебя, только с условием не предпринимать ничего без меня.

— Вот это разговор! Я же не чмо какое-то, сказал — значит, все, и точка. Может, еще по стаканчику?

— Пора, пожалуй, встретимся завтра. Приходи часам к девяти сюда же.

Нил поднялся и положил на стол деньги. Как-то само собой получилось, что руку на прощание он не подал и, не оборачиваясь, вышел на улицу…

— Привет, Нил Столпник! Вот уж не ожидал тебя увидеть в такой французской глухомани. — Громадный бородатый мужчина заслонил собой весь проход в табачную лавку.

— О! Кого я вижу, Илья Пророк! — Нил сразу узнал старого приятеля по универу. — Это у Мани глухо? У нашей, французской Мани глухо не бывает. Какими судьбами?

— Да вот, подфартило на халяву приехать, послать было некого, а я вовремя подвернулся в нужном месте.

— Пошли ко мне, время-то у тебя есть? — Нил как-то неуверенно пригласил Илью, еще до конца не веря в такую удивительную встречу.

— Время московское, а оно всегда есть, было и будет. Быстро ты оторвался. Далеко твоя лачуга? А то я безлошадный, находился сегодня, аж ног не чую.

Илья даже по сравнению с Нилом смотрелся великаном.

— Рядом, здесь все рядом…

— Ничего себе хрущовку оторвал! Здесь может разместиться Дворец пионеров.

— Проходи, располагайся… Я сейчас по-быстрому что-нибудь приготовлю.

Нил скрылся, вероятно, на кухню, а Илья, подобрав себе кресло, на его взгляд, покрепче, долгожданно протянул замученные ноги.

— Нил, я не пью, только сок или минералку, если можно.

— Да, все в порядке, я сейчас принесу. — Нил вошел с подносом, ломившимся от снеди. — Ну, есть-то ты точно ешь. — И поставил его на стол перед гостем. — Давай, не стесняйся. Ты будешь есть, а я пить вино, а попутно будем разбираться, что ты натворил.

— Ты о чем, Нил? Прямо наезд какой-то, что-то я не понимаю твоего тона, — совершенно искренне отозвался Илья.

— Уж кто-кто, а ты точно понимаешь, про что будем говорить. Я никак не ожидал от тебя такой подставы. Часто задавал себе вопрос, зачем ты это делаешь и почему я стал твоей литературной жертвой. Ладно я, а все остальные, особенно Танька. Ты уже сотворил три романа, и я чувствую, о это далеко не конец. И еще, каким таким невероятным образом тебе стали известны подробности моей жизни, которые были известны только мне? Ты что — маг, чародей? Калиостро? Были моменты, когда я хотел все бросить, приехать и набить тебе морду.

Илья как-то по особенному удивленно посмотрел на Нила. Последняя фраза его немало удивила. Еще ни разу после школы никто и не помышлял набить ему морду, потому что до морды той надо было еще допрыгнуть, а проделать это вряд ли кто-нибудь смог бы.

— Нил, так все же правда, — грустно ответил Илья.

Начало разговора никак не походило на застольную беседу, а проголодался он сильно. Но все-таки, отбросив неловкость, начал трапезу.

— Правду пишут в «Правде», а нетленные книги сочиняют. И почему ты из меня сделал какого-то мягкотелого совка-мясоеда? Я другой, совершенно другой, ты форму только создал, а содержание забыл! Ты обязан все изменить!

— Я ничего менять не буду. Это исключено… Это персиковый? — Он наполнил стакан и смачно выпил почти до дна. — Ты сам все поменять можешь, только сам…

Солнце уже не светило в окно, а значит полдень был в самом разгаре.

— Господи, ну надо такому присниться! Какие романы, какой Илья Пророк? В жизни-то он совсем не Илья… — Нил накинул халат и поплелся в душ. — Вроде не мешал вчера ничего. Старею, что ли…

Холодные струи привели его в хорошее настроение. Включив музыку, он направился на кухню варить кофе. На столе стояли два стакана — один из двух хранил остатки сока, персикового, который он никогда не пил, даже в детстве…

— Я завтра приеду, никуда не уходи. У меня новости, но пока я ничего тебе не расскажу. Жди. Позвони Бажанам, мы пойдем вечером в ресторан. Закажи столик в «Де ля Форж»… Нет, лучше позвони в Ульгат, в «1900», кутить так кутить. Все, целую.

Сесиль проговорила все быстро, возбужденно и не оставила секунды на вопросы. Нил положил трубку, но предчувствие чего-то неотвратимого прочно поселилось в нем. Надо что-то делать, делать, делать… По дороге в бар, где его ждал Маню, Нил принял окончательное решение.

— Привет! — Маню уже орошал свои внутренние органы, подливая из бутылки в еще не допитый стакан.

— Вот пьешь ты зря. С такой загрузкой у нас может все сорваться.

— Да не дуди, шеф, все будет лучше, чем в Чикаго. Лучше выкладывай, что делать.

— Значит так. У них всюду емкостная сигнализация, только на комаров не реагирует, поэтому, главное — это освободить путь к объекту. Сейф находится в кабинете у старика, туда вход через гостиную. Для начала ты сейчас поедешь на ферму, что в стороне от ангаров, в южном направлении, там нужно словить псину, покрупнее. Ее в машину и сюда. Там они свободно бегают, прикормленные туристами, так что особых проблем не ожидается. Вот деньги, купи поводок и прикормку. Потом из машины его не выпускай. После позвонишь мне, я скажу, что дальше делать. Главное, пока не пей, а то все сорвешь. А сигнализацию я возьму на себя. Подробности после.

— А деньги? Ты же обещал…

— Сначала привези песика, потом получишь.

Нил поднялся и направился к выходу. Народу было много, и никто не обратил на него внимания, все были заняты своими тарелками.

Вечером он сам позвонил Доминик и, получив приглашение, поспешил на ужин и очередную партию в шахматы.

Александр был в хорошем расположении духа.

За ужином вспоминал Вьетнам и азиатскую кухню, к которой так и не привык. Доминик тревожно поглядывала на Нила, а он был как никогда любезен и весел, давая понять ей, что проблемы решаются, и тревожиться не стоит. Нил передал приглашение на ужин, Алекс при этом оживился и разразился теплыми воспоминаниями о Сесиль. Доминик, напротив, еле сдерживала нахлынувшее раздражение. Приезд Сесиль не сулил ей ничего хорошего, а главное, Нил уже не придет, как прежде, не говоря уж о большем.

Потом они перешли в кабинет. Но поиграть в шахматы не дала Доминик.

— Нет, сегодня будем играть в карты. Мне надоело сидеть одной. Ваш коллективный эгоизм знает границ. Спусти лампу, я плохо вижу, а очки просто терпеть не могу. Женщина в очках — уже не женщина. Даже если я ослепну, все равно носить очки никогда не буду. Ну, как можно, например, целоваться в очках? Я просто не представляю. Я уж не говорю про ласки и нежности. Все равно, что в противогазе…

— Солнышко, я тебя буду любить даже в скафандре космонавта. А свет сейчас опустим. Жаль, конечно, что шахматы отменяются, но подчиняться беззащитной силе очаровательной жены для меня не меньшее удовольствие.