Книга Живое и мертвое. Ученик мага - Алексей Гравицкий

— Я не нарушал прав человека. Я даже прав преступника не нарушал. Заключенный получил все, что ему полагалось по закону.

— Даже сверх меры, — оскалился О'Гира.

— Приберегите свой яд для ваших читателей. Если хотите трепать языком, лучше скажите, что думаете по делу.

— Ничего не думаю, — злорадно отозвался Санчес. — Вы у нас пристав, вот вы и думайте.

Ниро отвернулся к окну. За стеклом неслись поля и перелески. Дорога поплохела и сузилась. Впрочем, приставу теперь было не до пейзажей. Нужно было посоветоваться, обсудить сложившуюся ситуацию. Санчес на роль советчика подходил как нельзя лучше. Во-первых, он знал все подробности дела. Во-вторых, был единственным попутчиком. Ну и наконец, стоило признать, что голова у журналиста работает как надо. Вот только при сложившейся ситуации и выбранном тоне разговора выжать из борзописца требуемое можно было только одним способом — сдаться и попросить. А просить у журналюги чего-то пристав категорически не желал.

Ситуация выходила патовая. И Ниро мучался.

Он уже почти готов был сдаться, когда белобрысый сжалился и сам подал голос.

— О чем задумались, господин пристав?

— Думаю о другом преступнике.

Первый по описаниям колдунов-недоучек походил на их клиента. И книга, о которой Лорка, разговорившись, трещал без умолку, подтверждала подозрения. Выходило, что расчет был верным, и они на правильном пути. Ученик Мессера движется в этом направлении, и книга у него. Но вот второй преступник сбивал с толку.

— Не думайте о нем, — посоветовал Санчес, заметив терзания, написанные на лице пристава. — Это случайный человек. К нашему делу он вряд ли имеет отношение.

— Откуда такая уверенность?

— Он не участвовал в обряде, — передернул плечами журналист. — За ним вообще не замечено магических действий. Вы заметили, что он упоминался, только когда речь шла о знакомстве и драке в кабаке? И в этой драке поминались магические способности вашего клиента, а не этого второго. Так что ни к Мессеру, ни к его ученику, ни к книге этот второй отношения не имеет. Во всяком случае, никакого магического отношения. Меня больше занимает другое.

Журналист откинул голову на спинку и чуть вильнул в сторону, повинуясь изгибам дороги.

— Что же? — не удержался от вопроса пристав.

— Наш маг сейчас может быть напуган и ждать, что мы вот-вот сядем ему на хвост. Что он будет делать?

— Поедет прямо до границы, или затаится где-то в лесу.

— Или, — передразнил Санчес. — Я и сам знаю, что или. Вы мне точный ответ просчитайте.

— Как я вам его просчитаю? — спросил Ниро.

Санчес еще сбавил скорость и повернулся к приставу, посмотрел как на идиота.

— Но вы же изучали его личное дело?

— Ну? — не понял Ниро.

— Это я вам должен сказать «ну», — обозлился Санчес и поддал по газам.

Ниро снова уткнулся в окно и задумался. Личное дело ученика Мессера он, конечно, изучал, но что с того? Он же не провидец. Может, парень напуган, а может, и не напуган вовсе, а притаился где-то рядом и готовит что-то гнусное. Вон как мертвяков с кладбища взбудоражил.

— Вообще, тут что-то странное, — снова поделился он мыслью. — Я такой силы магов за всю свою карьеру не встречал. Эти двое, которых мы взяли — никто. Пустое место. Выходит, тот, который ушел, неимоверно силен. Я вот думаю…

— А вы умеете? — ввернул Санчес.

— Я думаю, — пропустил мимо ушей остроту пристав, — может быть, этот ученик мага вовсе и не ученик. Может, это маг. Сильный, умелый, хитрый. А все остальное прикрытие. Ведь от этого старого Мессера тоже никто не ждал такой силы. То есть, по данным из отдела контроля за магическими ритуалами, выходит, что старик провел обряд, которого провести не мог чисто физически. Теперь эти двое. Олухи деревенские! Они же ни на что не способны. Но они вместе с учеником не самого сильного мага проводят обряд, от которого встает половина кладбища.

— И из этого вы делаете вывод, — подтолкнул журналист.

— Что все дело в ученичке. Не Лорд Мессер, а он — могучий маг, а раз это он, то, возможно, он связан с Ионеей.

Санчес усмехнулся.

— Вот не пойму: это паранойя, фантазия или глупость? Господин старший пристав, перестаньте выстраивать домыслы, достойные беллетриста, и обратитесь к разуму. Ведь есть же в вас хоть крупица его.

— У вас есть другие предположения?

— Есть, — кивнул журналист. — Одно. Но оно просто и на поверхности. Дело не в магах, а в книге. Именно благодаря ей мы сталкиваемся с магическим выбросом такой силы.

— Чушь, — огрызнулся пристав скорее из принципа.

— Если это чушь, то откуда такое внимание к книге со стороны вашего начальства? Учитесь думать, господин пристав. Это не такая вредная привычка.

4

Дредстаун оказался приземистым и основательным. Эдаким низкорослым крепышом, вросшим в землю. Стены домов казались глухими. Окна были мелкими и располагались довольно высоко, либо вовсе начинались от второго этажа. Двери тоже смотрелись массивно и основательно.

Пантор подумал, что вышибить такую дверь в одиночку, хоть плечом, хоть при помощи магии, будет не просто. Если вообще возможно.

Город был мрачен и недружелюбен. Узкие улочки, петляющие между глухими стенами близко стоящих домов, сливались в жутковатый лабиринт. Если верить детским сказкам, то в сердце такого лабиринта живет чудовище. В центре Дредстауна чудовищ не обнаружилось, только торчала похожая на бастион мэрия.

Дома и улочки выглядели на одно лицо. Пантор оглядывался с опаской. Заблудиться здесь казалось легче легкого. Но Колидр чувствовал себя в этом странном отталкивающем лабиринте, как рыба в воде. А магу было неуютно. Винсент, напротив, с любопытством оглядывался по сторонам, напоминая деревенского зеваку, впервые попавшего куда-то за пределы своей деревушки.

— А чего это окон нет? — поинтересовался рыжий у проводника.

— Так ведь на границе живем, — пожал плечами старик. — Нам тут не до садов и фонтанов. Если таки северяне, чтоб им хорошо жилось, решат напасть, так нас первым делом бить станут. Так что, мой дом — моя крепость.

— А что, могут напасть? — заинтересовался Пантор.

— Сколько себя помню, не нападали, — отозвался Колидр. — Но так еще во времена моего деда строили. Значит, была нужда. Таки была опасность. А раз один раз была, значит, и другой может быть.

— Железная логика, — усмехнулся Винсент.

— Традиция, заведенная предками, — с неожиданной серьезностью заявил старый прохиндей, — взялась не на ровном месте, молодые люди. Любая традиция может показаться неважной, глупой, устаревшей и надуманной. Но в основе каждой здравое житейское зерно. Уж это вы мене поверьте. Так что верность традициям не такая глупость, как вам, молодым, кажется.