Книга Немного опасный - Мэри Бэлоу

Но все же Кристина была расстроена. Она отлично понимала, что ей не удастся так легко избавиться от всего этого. Когда ночь закончится, она вновь останется наедине с действительностью и своими мыслями.

Герцог обернулся и посмотрел на нее; при этом его лицо оставалось в тени. В течение нескольких минут он хранил молчание.

— Миссис Деррик, — наконец проговорил он, причем голос его звучал столь же холодно и надменно, как обычно, — думаю, вы согласитесь, что теперь должны пересмотреть…

— Нет! — решительно перебила его Кристина. Не дай Бог, он еще раз произнесет эти слова вслух. — Нет, я не соглашусь и не стану ничего пересматривать. То, что сейчас произошло, стало не началом чего-то, а концом. По какой-то причине, о которой, быть может, не догадывается ни один из нас, между нами случилось то, что случилось. Мы поддались порыву и получили удовлетворение. Завтра мы пойдем разными дорогами, не вспоминая друг о друге.

Говоря эти слова, Кристина понимала, что лжет.

— Разве это возможно? — вяло проговорил герцог.

— Я не стану вашей любовницей, — отчеканила Кристина. — Я сделала это для себя, для своего собственного удовольствия. Это было приятно, я удовлетворила свое любопытство, и все. Конец. — Она крепче сжала колени.

Герцог слегка повернул голову, так что она увидела его лицо в профиль — гордое, аристократичное, строгое и прекрасное. Неожиданно у нее перед глазами встала картина: герцог смотрит на нее в тот памятный первый день в Скофилде, когда она стояла, перегнувшись через перила лестницы, и чувствовала, как от него исходит ощущение опасности.

Она не ошиблась.

— А вам не приходило в голову, — осведомился герцог, — что вы могли забеременеть от меня?

Кристине оставалось только порадоваться, что она сидит. При его словах у нее ослабели колени. Этот человек определенно не привык говорить обиняками.

— В течение семи лет замужества я была бесплодна. — Теперь она говорила так же прямо, как и он. — Думаю, еще на одну ночь моей бесплодности хватит.

Вновь настала тишина, которую Кристина рада была бы нарушить, если бы сумела подобрать слова. Несмотря на то, что способность мыслить вернулась к ней, ее размышления были не такого характера, чтобы ими можно было поделиться с герцогом. Честно говоря, она только сейчас начала осознавать, как обманулась. Обуревавшие ее этой ночью чувства не имели ничего общего с романтикой и любовью. Она знала, что следующие несколько недель будут испорчены. Для женщины невозможно отдать свое тело и свою добродетель случайному мужчине, а потом с легкостью забыть обо всем, посчитав, что это было сделано исключительно из жажды удовольствия.

Сейчас уже слишком поздно говорить себе, что, когда герцог произнес «Я хочу вас», следовало попросить у него минут десять на размышления.

— Следовательно, я не могу сказать ничего, что заставило бы вас изменить мнение? — спросил герцог.

— Ничего, — заверила его Кристина.

Это, по крайней мере, было правдой. Она не представляла себе худшей участи, нежели стать любовницей кого бы то ни было, подчиниться власти и высокомерию, стать девочкой на побегушках, наемным работником, не представляющим для хозяина ничего, кроме тела, которое может стать источником удовольствий, если у него будет настроение. И при этом презирать его, ненавидеть его, чувствовать отвращение к его холодности, к нехватке у него чувства юмора и человечности. А заодно презирать себя.

Бьюкасл подошел к ней, и Кристина поспешно поднялась с земли, не желая касаться его руки и принимать помощь. Оказалось, герцог пришел за сюртуком. Наклонившись, он поднял его с земли, стряхнул прилипшую траву и надел на себя. Кристина подумала, что он выглядел столь же безупречно, как в тот момент, когда она впервые увидела его в бальном зале.

Когда герцог повернулся к ней, Кристина сцепила руки за спиной. Он понял намек и направился обратно на тропинку, не предложив ей руки. Странно, как двое людей могут быть так близки, а в следующую секунду боятся даже прикоснуться друг к другу.

Завтра она вернется в коттедж «Гиацинт».

Завтра он уедет.

Она никогда больше не увидит его.

Когда до стеклянных дверей оставалось несколько футов, герцог остановился.

— Лучше, чтобы нас не видели вместе, — сказал он. — Я ненадолго задержусь.

Не успела Кристина сделать шаг вперед, как герцог снова заговорил:

— Если возникнет необходимость, пишите мне в Линдсей-Холл в Гэмпшире, мисс Деррик.

Его слова прозвучали почти как приказ. Герцог не пояснил, что имел в виду. Этого и не требовалось.

Кристина вздрогнула, неожиданно почувствовав, как по спине пробежал озноб, когда герцог направился к старому дубу, опоясанному скамейкой, на которую он посадил ее, вынеся в сад после того, как Гектор наступил ей на ногу. Как же давно это было!

Кристина поспешила в бальный зал, чувствуя себя как никогда подавленной.

Прежде чем отправиться в салон для игры в карты, Вулфрик некоторое время оставался в саду.

Никогда еще с ним не случалось того, что могло бы сравниться с минутами, проведенными с Кристиной Деррик. Он никогда не увлекался женщинами. Роуз была его единственной любовницей, и, прежде чем в первый раз лечь с ней в постель, они во всех деталях обсудили заключенное между ними соглашение.

Вулфрик всегда обладал здоровым сексуальным аппетитом и регулярно удовлетворял свои физические потребности, когда бывал в городе, но он не считал себя страстным мужчиной.

Сегодня ночью он испытал страсть.

Герцог попытался представить себе, что было бы, если бы она позволила ему закончить фразу, которую он начал произносить после нескольких минут размышлений на берегу пруда. Она решила, что он намеревался сделать ей то же предложение, что и неделю назад в лабиринте, и ошиблась. Честно говоря, он был даже рад такому повороту событий. Ее вмешательство помешало герцогу высказать мысль, которая молниеносно пришла ему на ум. Это решение было продиктовано понятиями о чести, но голос чести заглушил резкий отказ миссис Деррик.

Впрочем, ему не нужна была герцогиня. Точнее, он не хотел брать в жены женщину, неравную ему по общественному положению, женщину, которую в спокойном состоянии можно назвать хорошенькой и которая временами превращалась в ослепительную красавицу, но не имела понятия об элегантности и утонченности, действовала, повинуясь порыву чувств, не сообразуясь с правилами приличия, привлекала к себе всеобщее внимание каждый раз, когда что-то вызывало ее энтузиазм, и смеялась, если что-то шло не так. Положение герцогини накладывало серьезные обязательства. Если он когда-нибудь женится, то только на женщине, специально воспитанной для того, чтобы занять столь высокое положение.

А в миссис Деррик не было ничего — абсолютно ничего — из того, что требовалось от будущей герцогини!