Книга Трясина - Арнальд Индридасон

— А может, это человек, которому Хольберг платил за услуги, — подхватил Сигурд Оли. — У него столько порнухи на компе, я уверен, он кому-то платил за секс.

Эрленд смотрел в пол, слушая критику коллег. Он понимал, что Элинборг почти на сто процентов права. Может, он просто немного не в себе, слишком переживает за Еву Линд. В самом деле, где она, как себя чувствует, что, если за ней уже гонятся какие-нибудь головорезы?

И я не в силах ее защитить! Черт. Но к делу. Сигурду Оли и Элинборг пока ни к чему знать про наш разговор с патологоанатомом.

— У нас есть записка, — начал Эрленд. — Мы нашли ее на теле убитого. Решительно исключено, что она оказалась там случайно.

Дверь в кабинет Эрленда открылась, и вошел начальник группы судебных экспертов.

— Я домой, — сказал он, — просто хотел предупредить, что мои ребята все еще возятся с фотоаппаратом и как только что-нибудь интересное обнаружат, сразу же тебе сообщат.

Вышел вон, не попрощавшись, и закрыл за собой дверь.

— Верно, может, мы за деревьями не видим леса, — сказал Эрленд. — Может, ответ прост и это был какой-то псих. Но может быть — я-то убежден, что так оно и есть, — у этого убийства глубокие корни. Думаю, никакой простотой тут и не пахнет. Думаю, ответ лежит в характере Хольберга, в том, что он совершил в прошлом.

Эрленд помолчал.

— И снова обращаю ваше внимание на записку, — продолжил он. — «Я — это он». Как ты предлагаешь решать эту загадку?

— Может, это ему какой-нибудь «друг» написал. — Сигурд Оли показал кавычки пальцами. — Или приятель по работе. Эти версии мы особенно не разрабатывали. Правду сказать, я не понимаю, чего мы намерены достичь, ища эту женщину из Хусавика. И кстати, я так и не придумал, как мне задавать им вопрос об изнасиловании? Я пока что с разбега получаю скалкой по башке, и мне это надоело.

— Эрленд, ну подумай, от кого твоя информация? От Эллиди! Он небось такую историю запускает не первый раз, — не сдавалась Элинборг. — Его же хлебом не корми, дай выставить нас на посмешище. Ты об этом не думал?

— Да бросьте вы оба, — отмахнулся Эрленд; как же мне надоело их нытье! — Расследование вывело нас на эту тропинку. Мы не имеем права относиться небрежно к показаниям, кто бы их ни давал. Я знаю, исландские убийства обычно просты, как пробка, но это убийство не вписывается в привычные каноны, иначе слишком многое надо списать на случайность. Нет, я уверен, это не спонтанный акт насилия, совершенный каким-то невменяемым.

Зазвонил телефон. Эрленд снял трубку, послушал немного, кивнул, сказал «спасибо» и повесил трубку на место. Ну, я же говорил!

— У судэкспертов новости, — сообщил он, глядя на Элинборг и Сигурда Оли. — Они доказали, что фотография могилы Ауд снята фотоаппаратом Гретара. Ребята вставили в аппарат пленку и сделали несколько снимков — царапины и пятна совпадают. Так что теперь мы знаем — с высокой вероятностью фотографию сделал сам Гретар. Может, конечно, его аппаратом воспользовался кто-то другой, но это куда менее логичный вариант.

— И что это нам дает? — спросил Сигурд Оли и нервно посмотрел на часы. Сегодня вечером он пригласил Бергтору в ресторан — заглаживать свою бестактность.

— Ну как что, — ответил Эрленд. — Для начала ясно — Гретар знал, что Ауд дочь Хольберга. А этот факт мало кому был известен. Далее, ясно, что Гретар почему-то решил дать себе труд, во-первых, найти могилу, во-вторых, сделать фотографию. Его Хольберг попросил или он решил сам, ему назло? Может быть, исчезновение Гретара связано с этой фотографией? Если да, то как именно? Чего Гретар хотел достичь с помощью снимка? Почему его спрятали в письменном столе у Хольберга? Вообще, что это за странная идея — фотографировать детские могилы?

Элинборг и Сигурд Оли смотрели на Эрленда. Голос босса постепенно превратился в шепот, они поняли, что он уже говорит не с ними, а сам с собой, словно их и нет вовсе. Зачем-то стал массировать себе грудь, явно не замечая, что делают его руки. Коллеги переглянулись, но спросить босса не решились.

— Нет, правда, что это за странная идея, фотографировать детские могилы? — повторил Эрленд.

Тем же вечером Эрленд отыскал человека, который послал вчерашних гостей к Еве Линд. Помогли коллеги из отдела по борьбе с наркотиками, на этого персонажа у них было собрано толстое досье. Согласно ему, тот частенько заходил в пивную «Наполеон» в центре города. Эрленд направился прямо туда. Персонажа звали Эдди, на вид лет сорок, круглолицый, лысый, почти все зубы выпали, те, что остались, желтее серы.

— Ты небось думал, что к Еве будет особое отношение, раз она дочь легавого? — сказал Эдди вместо «здравствуйте», едва Эрленд сел к нему за стол.

Похоже, знает, кто я такой, хотя видимся мы в первый раз. Похоже, ждал меня.

— Ты знаешь, где она? — спросил Эрленд и огляделся. В темном зале сидят несколько человек, строят из себя крутых, лица мрачные, но жизнь у них незавидная, сразу понятно. Место выбрали что надо — под какой же еще вывеской таким собираться!

— Ты пойми, я ей друг, — сказал Эдди. — Я ей даю то, что она хочет. Иногда она мне платит, иногда не торопится. Кстати, парень без колена передает привет.

— Он тебя сдал с потрохами.

— Ну где мне сыскать приличных и честных людей, сам подумай. — Эдди обвел рукой зал.

— Сколько?

— Ты про Еву? С нее двести тысяч. И ладно бы она была должна только мне одному.

— Предлагаю договориться полюбовно.

— Валяй.

Эрленд выложил на стол двадцать тысяч крон, снятые по дороге в банкомате. Эдди взял деньги, аккуратно пересчитал и убрал в карман.

— Через неделю-другую подкину еще.

— Звучит неплохо.

Эдди оценивающе посмотрел на Эрленда:

— А я думал, ты меня будешь воспитывать.

— С какой это радости? — хмуро бросил Эрленд.

— Я скажу тебе, где она, — сказал Эдди, — но только не думай, что можешь ее спасти.

Эдди не подвел — Эрленд сразу нашел нужный дом. В таких притонах ему уже случалось бывать, причем по тому же поводу. Ева Линд лежала на матраце, в комнате вместе с ней еще много людей, какие-то ее ровесники, какие-то много старше. Дверь в дом открыта, единственное препятствие, встретившееся Эрленду, — юноша лет двадцати, преградил ему путь и стал махать руками. Эрленд впечатал его в стену и вышвырнул вон на улицу.

В комнате с потолка свисала единственная лампа без абажура. Эрленд наклонился к Еве и попытался ее разбудить. Дышит ровно, нормально, пульс немного выше среднего. Эрленд тряхнул ее, потрепал по щекам, она открыла глаза.

— О, вот и дедушка, — сказала Ева, снова опуская веки.

Он взял ее на руки и вынес из комнаты, аккуратно переступая через неподвижные тела на полу. Непонятно, спят или не спят. Ева вдруг снова открыла глаза.