Книга Соседкины проблемы в наследство - Наталья Ботина

— Может, и были, но как это выяснить?

Андрей не ответил. Он сидел, навалившись обеими руками на руль, и размышлял. Я приуныла. Вдруг из моей сумки послышалась мелодичная трель. Это Натка, соскучившись, решила вновь «выйти на связь».

— Алло, привет. Вы где? — спросила она.

— Не знаю, где-то на окраине города, — честно ответила я, — Ты как?

— Что со мной будет! — риторически воскликнула Натка, — Меня как правду — не задушишь, не убьешь, — хмуро пошутила она, — Новости есть?

— Пока нет.

Я решила рассказать Натке о допросе Панькова не сейчас, а вечером, когда соберусь навестить ее в больнице.

— А у меня есть, — гордо заявила Натка.

— У тебя? — удивилась я, — Ты же в больнице, под присмотром Виктора!?

— Вот-вот, приставили тут ко мне шпиона, — ворчала Натка, — только мешается под ногами.

— Ната, не тяни, говори, что у тебя за новости?

— Ага! Интересно? — задиристо протянула Натка.

— Наталья-а…

— Да я ничего, я просто хотела сказать, что видела Юлю. Она к отцу приходила.

— Иван Степанович в той же больнице, что и ты? — уточнила я, — Как он?

— Хлипкий оказался старичок, — грустно ответила Натка, — он в коме. Витька слышал, как врач говорил Юле, будто старик не жилец. А она, представляешь, даже не всплакнула! — в голосе Натки слышалось возмущение, — В палату даже не заглянула! С врачом пошепталась и ушла!

— А ты непременно хотела, чтобы она устроила истерику на всю больницу? — сердито проворчала я, — Человек в коме, под аппаратами, отовсюду торчат трубки — зрелище не для слабонервных. Это и есть твоя новость?

— Ну, да, — обиженно пробубнила Натка.

— Ясно, — почти разочарованно вздохнула я и пообещала подруге, — я тебя вечером навещу, там и поговорим.

— Очень хорошо, — обрадовалась Натка, — только ты смотри, как-нибудь загримируйся, а то не ровен час на ментов нарвешься, они тут целый день шастают.

— Зачем? — насторожилась я.

— Да ты не волнуйся, они вообще-то не тебя ищут. Просто отделение такое. То избитых привезут, то таких как я или отец Юли — с дорожных аварий. Вот они и опрашивают пострадавших — порядок такой, — успокоила Натка.

— И к тебе приходили?

— Конечно, что ж я хуже других!

— И что ты рассказала? — беспокойство закралось в душу.

Натка человек по большому счету простодушный, иногда может и лишнего сказануть, а в ее ситуации это сейчас было бы совсем не кстати. Уж лучше утверждать: мол, ничего не видела, ничего не помню. Таково было мое мнение. Что думала по этому поводу подруга, я точно не знала. Но она меня порадовала, заявив:

— Не стала я ничего рассказывать. Все равно никого не найдут. Сказала, что ничего не успела запомнить. Они меня с расспросами о бежевой «копейке», которая сбила старика, замучили, а если я еще начну про красный Москвич рассказывать, да про кривого водителя, вообще в гроб вгонят, а толку все равно не будет.

— Вот и правильно, — похвалила я любимую подругу, — А Виктор постоянно с тобой?

— Здесь, — недовольно отозвалась Натка, — сидит, как привязанный, будь они вместе с Колькой неладны. Я себя арестанткой чувствую!

— Не ворчи, — мягко поддержала я, — Раз Коле так спокойнее, значит так надо.

Я улыбнулась, представив недовольное выражение лица подруги. Но пусть лучше она буде недовольная, но зато живая и здоровая.

— Ох, Натка, Натка, — улыбаясь, проговорила я, отключая телефон, — ей, видите ли, не нравится, что Юля не устроила истерику у постели умирающего отца. Это ведь не театр, это жизнь!

— Что? — Андрей отвлекся от своих мыслей и повернулся ко мне, — я не расслышал, что ты сказала?

— Да так, ничего, — пожала я плечами, — Натка возмущена: Юля явилась в больницу к отцу и даже не расплакалась, узнав, что отец в коме и дни его сочтены.

— A-а, понятно, — неопределенно кивнул он.

— Ты о чем сейчас думаешь? — заметив его сосредоточенный взгляд, поинтересовалась я. Он ответил не сразу, а потом все-таки рассказал.

Пока мы с Наткой переговаривались, Андрей размышлял, пытаясь выстроить в одну цепь все события последних дней.

— Какая-то бестолковая получается эта цепочка, — в задумчивости развел он руками.

Я уловила ход его мыслей и вынуждена была согласиться с его невеселым выводом.

Цепь злополучных событий начиналась с того момента, когда Паньков подарил Артему, ради смеха несколько пачек бутафорских денег. Вполне возможно, этот реквизит так и использовался бы парнем в качестве забавной игрушки, если бы однажды его любимой девушке не понадобилось сто тысяч рублей, и ни каких-нибудь бутафорских, а самых настоящих, да притом очень срочно. Парень не придумал ничего лучше, как «занять» эти деньги у родной бабушки, да еще таким оригинальным способом. Вполне допустимо, что Артем действительно собирался в скором времени вернуть бабушке ее заначку, искренне надеясь, что она так и не заметит временной подмены. Но надо же было случиться такой трагической неприятности: сердечный приступ и в последствие скоропостижная смерть бабушки. С этого момента начинаются неприятности и у меня. Мало того, что меня задерживают с фальшивыми купюрами в руках, так еще пытаются сделать главной подозреваемой. Артема вычислить не сложно, и я первым делом звоню ему. Артем сразу признается в подмене денег и обещает явиться в полицию с повинной.

Но сразу после разговора со мной он звонит Юле, а затем Панькову и просит совет. Что посоветовал ему Паньков известно, а вот о чем чуть позже Артем говорил с Мироном остается для нас загадкой. Он мог пожаловаться ему на свои неприятности и тем самым заставить предпринять какие-то действия. Цель звонков нотариуса Седого тем более остается неизвестна. Но утром следующего дня звонит Паньков и спешит успокоить парня, будто все не так страшно, как кажется на первый взгляд: в деле есть подозреваемая, виновность которой почти доказана. Артему остается лишь отсидеться в стороне, либо подготовить заранее ответы на все возможные вопросы следователя, стараясь отвечать как можно убедительнее.

И вот когда, наконец, появляется надежда выпутаться из этого дела, Артема почему-то убивают. И тут во весь рост встают сразу несколько вопросов. Во-первых, для чего Юле срочно понадобились сто тысяч? Хотя ответ на него почти готов. Можно предположить, что Юля таким образом рассчиталась за наследство, полученное ею еще при жизни отца, так сказать своеобразная компенсация за неудобства, но это всего лишь предположение. Во-вторых, кто и зачем убил Артема? Причем, если с вопросом «кто?» почти ясно, хоть и нет никаких доказательств, а опять же одни предположения, то вопрос «зачем?» просто ставит в тупик. Мои предположения относительно Пани даже мне теперь кажутся маловероятными. Кража с киностудии бутафорских денег слишком слабый повод, чтобы из-за него решиться на убийство. Тем более, Паньков был почти уверен, что полиция ни за что не выпустит из своих рук главную подозреваемую, то есть меня, а уж они, Паня с Артемом смогут отмазаться от этого дела. Остается Мирон. Возможно, ему стало известно о наличии крупной суммы и предстоящей сделке. Но почему он убивает именно Артема, а не Юлю, например? Почему решается на убийство старика — отца Юли? Из-за денег? Но ведь есть более простые, хоть и не менее противозаконные пути завладения чужим имуществом? Или же все-таки план у Мирона был другой, но что-то не заладилось, и ему пришлось пойти на крайние меры? Очень похоже на правду, но это опять всего лишь предположения. Словом ничего конкретного так и не стало известно: сплошные догадки, версии, предположения, основанные на слабой интуиции и ничего больше.