Книга Бали. Шесть соток в раю - Роман Светлов

— Русские помнят добро; надеюсь, в ближайшие месяцы и годы вы убедитесь в правоте этих моих слов, — сказал я и повернулся к Марте. — Но особенно я хотел бы выразить свое восхищение прекрасной госпоже Маде Десак Масан. Женская красота волнует даже самые стойкие мужские сердца. А красота вместе с деловыми талантами является аргументом, противостоять которому нет никакой возможности. За вас, госпожа Маде Десак Масан, за силу, которую вы в себе несете!

Марта сидела напротив, глядя то на меня, то на бокал в своей руке. Щеки ее розовели, а на губах играла странная улыбка: не двусмысленная, а именно странная — как будто она знала, что я именно это и скажу.

Клянусь Вишну, Брахмой и Шивой, а также Буддой для верности, больше я не позволил себе ничего лишнего — вплоть до того момента, пока утка не закончилась. Я даже смотрел на Марту не слишком часто, а когда наши взгляды пересекались, отводил глаза. И говорили за столом хором — обо всем и ни о чем одновременно. Мне запомнилась только одна фраза, которую неожиданно произнесла, обращаясь ко мне, госпожа Сама Удун:

— В древности полагали, что такая утка укрепляет мужскую силу. Очень укрепляет — если приготовить ее правильно.

— Надеюсь, она была приготовлена правильно? — Я приосанился и по-гусарски покрутил ус.

Когда начало темнеть, компания пришла в движение.

— Господину Иванову обязательно нужно показать океан! — заявила Марта.

— Да-да! — согласился Спартак. — Пока солнце совсем не зашло!

Прислуживающие женщины бросились убирать посуду, а юрист вместе с бывшей номинальной собственницей моей земли начали прощаться. Им нужно было возвращаться по домам, а для этого — пересечь половину Бали. Наша компания уменьшилась до четырех человек, из которых не пил только Спартак.

— Поедем в моей машине! — решил он.

Мы погрузились в мини-вэн: Марта оказалась рядом с водителем, а мы с ее братом устроились сзади. Почти всю недолгую дорогу Марта сидела повернувшись к нам и весело рассказывала о своей учебе в местной школе: как у нее ничего не получалось с математикой и как ее хотели оставить в одном из классов на второй год.

— Это, наверное, потому, что вы нравились учителю, — сказал я.

— Да что вы! — она засмеялась, словно девчонка. — Я была тощей и прыщавой! Надо мной все потешались.

«Вот что получается из тощих и прыщавых, — с внезапной тоской подумал я. — Вечер подходит к концу. Мы посмотрим на океан, и что дальше? Завтра наступит новый день, она уже не будет хмельной и веселой, как старшеклассница. Она перестанет показывать, что ей нравится мое внимание, вспомнит о муже… Балийские боги, отчего же рядом с нами постоянно кто-то есть!»

Мы выехали на берег моря около храма Бату Пагех. Он остался по левую руку от нас: на фоне уже почти темного восточного горизонта силуэты его башен были едва заметны. Перед нами был узкий, совсем как в Нуса Дуа, ровный песчаный пляж, на некотором расстоянии от него располагались бунгало. Перед тем как выйти на пляж, Марта скинула туфли, изящно взяв их двумя пальчиками. Подумав, я последовал ее примеру: песок был теплым и мягким.

— Посмотрите туда, — Марат указал на западный горизонт, в сторону которого уходила береговая линия.

Солнце уже почти покинуло небосклон. Лишь небольшая огненно-красная шляпка виднелась над горизонтом, но и она таяла на глазах. Зато последние солнечные лучи буквально разглаживали море перед собой. Казалось, по его поверхности скользят большие желтые ладошки.

— Какое чудо! Смотрите, это чудо! — Марта подпрыгивала на месте.

— Больше ниоткуда это не увидеть, — пояснил ее брат. — И длится только несколько минут.

Действительно, едва последний кусочек солнца угас, как «ладошки» исчезли. Остались лишь прекрасные розово-сиреневые всполохи над местом, где только что купалось в море дневное светило.

— Спасибо, что показали мне это, — сказал я. — Я тронут. Действительно очень тронут. Сегодня был такой день…

— Скучно ехать домой, — заявила Марта. — Давайте погуляем по берегу.

Она решительно взяла меня под руку и направилась в сторону, противоположную храму, туда, где закат показывал нам невиданные оттенки розового. Я вздрогнул и подобрался. Во мне вспыхнуло желание, которое я так мучительно гасил. Марту нужно было обнять за плечи, за талию. Но она уже совершила поступок, невиданный среди местных жителей, дотронувшись, да что там — прижавшись ко мне. Спартак и Марат позади нас — они свидетели этого… Кому она показывает свою решительность: им или мне?

Ни Марат, ни Спартак не последовали за нами. Брат что-то крикнул Марте на балийском, но та даже не обернулась на его голос. Когда я посмотрел назад, они уже растворились в стремительных сумерках.

«Мы остались одни. Мы остались одни», — повторял я про себя при каждом шаге. Затем высвободил руку и обнял Марту за плечи. Сквозь тонкую ткань блузки чувствовалась гладкая, упругая кожа. Ее бедро касалось моего бедра, а юбка задевала мою ногу.

В какой-то момент я не выдержал, остановился и повернул ее лицо к себе. Наши туфли выпали из рук на песок. Марта несколько мгновений смотрела на меня, а потом закрыла глаза и едва заметно откинулась назад.

Я поцеловал ее, чувствуя, как с моря волнами приходит свежий, пахнущий солью бриз. Она отвечала, вначале нежно, потом — горячо. Обмякая в моих руках, она впивалась в мои губы своими, — словно вся сила ее была сейчас в губах.

Затем Марта резко отстранилась и поправила змейку-косичку.

— Скоро будет прохладно, — сказала она и указала на бунгало, которое виднелось между деревьями. — Пойдем туда.

— Пойдем, — зачарованно повторил я, даже не задаваясь вопросом, чье это бунгало и ждут ли нас там.

Около дверей домика Марта наклонилась и приподняла лежавший там коврик. Под ним нашелся ключ, который она решительно вручила мне.

Большую часть бунгало занимала широкая кровать, покрытая розовой шелковой простыней. Сверху на ней были разбросаны подушки разных размеров и форм. В одном углу стоял холодильник, в другом — небольшой телевизор, едва заметно светящий красным огоньком. На столике у кровати скучали два пустых бокала, свернулся калачиком розовый телефон и лежали несколько салфеток.

— Дом свиданий? — спросил я у Марты.

— Дом любви, — ответила она. — Ты бывал уже на Бали в таком?

— Нет. Ты первая показала мне дом любви.

— Значит, такова моя карма: открыть для тебя Бали. Полностью познакомить с ним.

Она прильнула ко мне, и мы снова целовались, а когда пол стал уходить из-под ног, упали на кровать — обессиленные и распаленные одновременно.

— Возьми ее. — Марта вложила мне в руку свою косичку. — Это для тебя. Это старый обычай в нашем баньяре. Когда женщина хочет сделать что-то важное, она коротко стрижется. Оставляет только эту косичку. Держи меня за нее, пока твои руки не разожмутся.