Книга Ларец Зла - Мартин Лэнгфилд

«R…E…M…E…M…B…E…R…D…E…A…T…H».[21]

— Вот это уже совсем другое дело… — пробормотал Роберт, чувствуя, как холод заползает ему под рубашку.

Он вскочил на ноги и крепко выругался, пытаясь отогнать тем самым подступившую панику. Вынув из кармана телефон и сделав несколько снимков, он загрузил их на сайт.

— Отлично, дружище. Не забудь это изречение. Оно тебе пригодится позже. А теперь ступай на север и иди до тех пор, пока твой телефон вновь не поймает спутник. Затем иди за стрелкой. А теперь лови небольшое стихотворение. Это подсказка. Мне только что прислали его эсэмэс. Вчитайся и запомни наизусть.

— Какое стихотворение? Кто тебе его прислал, Терри? Почему именно сейчас? Они что, откуда-то узнали, что я разгадал шифр?

— Я уже говорила, что все указания получаю от Сторожа. Адам предупреждал, что ему необходимо верить и беспрекословно его слушаться. Читай стихотворение. Оно поможет тебе отыскать первый тайник. Я получила его на свой телефон через несколько секунд после того, как ты загрузил на сайт фотографии разгаданного шифра. Так что считай это стихотворение наградой за отлично выполненное задание.

— Так этот памятник сам по себе не тайник?

— Нет, но тайник близко. Прочти стихотворение и не забудь переписать его себе в блокнот, чтобы оно в нужный момент всегда было перед глазами.

Роберт со вздохом повиновался.

Голый ноль — героев боль.

Земля, которой пройдешь, —

Путь, который поймешь.

Не впадай в раздражение,

Найди египетское отражение.

В числах — Свет

И твой ответ.

…Тайник укроет прах,

И кости — бренные останки.

Ищи дорогой, звездной стезей

Твое испытание ныне землей.

В трубке вновь зашуршало, потом он услышал:

— Понял? Вперед.

Он двинулся на север вдоль Бродвея и вскоре оказался в том месте, где асфальт был украшен пятиконечными золотистыми звездами в память о героях 50-х годов — в основном великих спортсменах и крупных зарубежных гостях, — которым устраивали на главной улице Манхэттена пышные народные встречи.

Обгоняя неторопливых прохожих, Роберт миновал справа от себя скульптуру в форме красного куба, невесть как державшегося на тонком стержне, и повернул на запад, где дома расступались, открывая за собой вид на величественную и скорбную пустошь Нулевого уровня.

Почти бегом он пересек Кортленд-стрит, быстро прошел мимо универмага «XXI век», мимо галантерейного магазинчика в здании Нью-Йоркской фондовой биржи и вскоре оказался перед часовней Святого Павла. Там-то его и застиг очередной сигнал со спутника, уведомивший о погрешности в 43 фута. Стрелка показывала на запад. И он пошел туда.

Он пересек Черч-стрит и вплотную приблизился к ограждению Нулевого уровня. Прижавшись лбом к холодному металлу, он неподвижно взирал на гигантский крест, возведенный из двух арматурных балок обрушившихся башен Всемирного торгового центра. Это была священная яма — земля, насквозь пропитавшаяся горем и ненавистью, но не отягощенная злом. И в этом кресте было что-то глубоко символическое, сакральное. Он словно олицетворял собой… великое прощение. Во всяком случае, он призван был олицетворять собой это чувство. А простил ли сам Роберт? Он попытался заглянуть в свою душу, чтобы отыскать ответ на этот вопрос… и не смог.

— Терри, ты куда провалилась? Я на месте или как? — буркнул он, неприязненно глядя на потухший экран телефона.

Ответом ему было молчание.

Так он стоял и стоял до тех пор, пока на экране вновь не зажглась стрелка, которая приказывала ему вернуться к церкви. Выходит, он слишком далеко зашел на запад. Он вошел в церковный двор через ворота, которые смотрели на Нулевой уровень, и увидел, как телефон начал отсчитывать дистанцию до цели:

184 фута, 181… на восток… 44 секунды до объекта… 43… скорость движения 2,5 мили в час… 150 футов… 147…

Он шел по пешеходной аллее церковного кладбища — параллельно Фултон-стрит…

96 футов… скорость движения 2,5 мили в час… вы находитесь в непосредственной близости от объекта… 69 футов… 37 футов…

Экран телефона внезапно, без всякого предупреждения, погас.

Встряхнув аппарат, Роберт крепко выругался, затем вынул блокнот и заново перечитал стихотворную «подсказку», присланную ему Терри. Нужно идти вперед, пока не наткнешься на что-то египетское… связанное с числами…

Он сделал несколько шагов вперед, поднял глаза и увидел перед собой высокий обелиск из серого камня. На западной его грани виднелись выбитые цифры и буквы, на восточной — полустертое имя… Кажется, Томас Эддис… И какая-то эпитафия, которую уже почти невозможно было прочитать.

Подойдя к обелиску вплотную, он опустил взгляд на разложенные у подножия цветы и заметил среди них вделанную в камень пятиконечную металлическую звезду в круглом ободе с выгравированным на ней словом — «США». Точно такие же он раньше видел на могилах участников Американской революции и Войны за независимость.

Ищи дорогой, звездной стезей…

Телефон пискнул и ожил.

— Здесь тайник. Найди его. Он в земле.

— Минуточку! Ты хочешь, чтобы я вскрыл эту могилу? И рылся в ней? А не кажется ли тебе, что это слишком? Давай лучше встретимся! Ты где сейчас, Терри? Ты же хотела встретиться со мной!

— Эта могила пуста. Там ничего нет, кроме тайника. Не дури. Доверься мне. Вскрой тайник.

— Нет, ты мне сначала объясни, что происходит! Давай встретимся, и ты мне раскроешь карты! Иначе я не согласен!

— Роберт, здесь не ты диктуешь условия, пойми это, дорогой! Тебе нужна моя помощь в спасении Адама. В спасении мира от чумы, если тебе будет угодно. И если ты думаешь, что это просто очередная глупая проделка твоего друга, то горько заблуждаешься. Так что мой тебе совет: не психуй, а делай, что тебе говорят.

Он поднял глаза и глянул в ту сторону, где раньше стояли две башни-красавицы, а теперь зияла пустая черная дыра размером с целый квартал. Терри умоляла его помочь в предотвращении еще большей беды, способной обрушиться на город, с которым Роберт давно свыкся и считал родным. И еще она умоляла его помочь в спасении друга. Его друга. И всячески подчеркивала, что без него Адам пропадет. И другие люди тоже пропадут.

Он и рад был бы не верить ей, но внутри его уже зашевелился червь сомнения. Он открывал в себе новые черты: часть сознания, которая с младых ногтей старательно пряталась от него самого, отчасти при содействии родителей, — а теперь потихоньку просыпалась, вылезала наружу…

Да и в конце концов, что он будет делать, если сейчас рассорится с Терри, потеряет ее? На кого сможет рассчитывать? Кто ему в итоге объяснит, что все это значит? Да пусть даже это окажется «очередной глупой проделкой» Адама! Пусть! Он будет только рад этому! И будет счастлив дать потом Адаму как следует в нос за такие шутки!