Книга Будьте осторожней с комплиментами - Александр Макколл Смит

Изабелла попыталась выкинуть из головы связь Кэт с Давом и задумалась о Чарли. В конце концов Кэт примет его; даже если Изабелла не достучится до нее, в свое время это сделает Чарли. Нельзя долго игнорировать ребенка, даже если он — плод любви твоей тетушки и твоего бывшего бойфренда. Что касается Дава, то он не сделал ничего, чтобы искупить свои грехи, и она выработала план действий, чтобы разобраться с ним. Следовало взвесить все «за» и «против», но Изабелле не хотелось раздумывать слишком долго. Когда принято решение, нужно действовать, как указывала леди Макбет своему слабохарактерному мужу. Изабелла никогда бы не подумала, что может сделать такое, — она представить себе не могла, что способна на это. Но теперь, когда стало ясно, что способна, пора действовать.

В первую очередь нужно было кое-куда позвонить и дать соответствующие инструкции. Беседа заняла больше времени, чем она планировала, но в конце концов все было обговорено. Потом она сделала еще один звонок, на этот раз в один маленький банк, «Адам-банк», где ее соединили с Гаретом Хьюлетом. Разговор занял немного времени: как объяснил Гарет, деньги не были проблемой для Изабеллы.

— Иногда люди не вполне отдают себе отчет, насколько значительны их ресурсы, — сказал Гарет. — Вам, знаете ли, нет нужды беспокоиться.

— Я не люблю думать о подобных вещах, — ответила Изабелла. Она вспомнила, как ее друг Макс однажды сказал ей: «Деньги — проблема только в том случае, когда их недостаточно». Это было одно из тех замечаний, которые кажутся очевидными, но на самом деле они глубже, если вдуматься в их смысл. А можно ли сказать то же самое о других вещах? Является ли еда проблемой только в том случае, когда ее недостаточно? Нет, по крайней мере, это неверно. У тех, у кого еды достаточно, все же бывают с ней проблемы — отсюда все эти диеты, лечение, пилюли, ощущение безнадежности, когда становишься на весы.

Покончив с делами, Изабелла обратилась к приятным мыслям о том, чтобы провести пару дней так, как ей хочется. Дав забрал с собой папки с материалами следующего номера «Этики», а это значило, что у Изабеллы высвободилось несколько часов в сутки. Она может заглянуть в книжные магазины, зайти в картинные галереи, повидаться с друзьями. Ее захлестнуло пьянящее ощущение свободы: она могла делать со своим временем что захочет. И никаких обязательств. Конечно, кроме Чарли, и Джейми, и дома, и Грейс, а порой, ненавязчиво, — Братца Лиса.

Она не сказала Джейми, куда отправится на следующий день (в Стокбридж). Колониями Стокбриджа называли ряд аккуратных домов конца девятнадцатого века, каменных, с террасами. Одна квартира находилась внизу, вторая — сверху, и к верхней двери нужно было добираться по каменной наружной лестнице, сооруженной на стене нижнего строения. Это были приятные домики, хотя и тесноватые. Их построили в конце викторианской эпохи для семей искусных ремесленников, подобно коттеджам для горняков, которые видишь в некоторых деревнях в Ист-Лотиэн, на равнине, простиравшейся до холодной голубовато-серой линии Северного моря. В конце каждого ряда домов, на стене с фронтоном, обращенной к улице, были высечены изображения орудий труда тех, кто жил в этих домах: колесо мельника, зубило и молоток каменщика, колодка сапожника. Конечно, ремесленников сменили молодые рабочие и служащие, но эти дома все еще были не слишком дорогие, и в некоторых жили люди постарше, которые вселились в них еще тридцать лет назад.

Она нашла Тевиотдейл-Плейс, пройдя примерно половину улицы, которая упиралась в небольшой мост. В этом месте через Стокбридж протекала эдинбургская Уотер-оф-Лит. По стандартам многих городов это была небольшая река. Последние дома Колоний располагались на ее берегу. Тут хорошо было летом, когда воды в реке были низкими, но не очень-то приятно, когда Уотер-оф-Лит становилась амбициозной, что бывало во время сильных дождей на холмах Пентленд. Это была уютная улочка, как и все улицы в Колониях; пожалуй, нам лучше всего живется во дворах, а эти улицы походили на дворики. Дети могли спокойно играть на улице, и за ними наблюдали из окна. Выстиранное белье вывешивали на веревках, натянутых между стенами и чугунными столбами, выкрашенными в черный цвет, которые стояли на крошечных лужайках. Кошки крались между кустами лаванды и глицинии и забирались на невысокие стены, отделявшие один садик от другого.

Изабелле дал адрес Гай Пеплоу, с которым она виделась накануне, когда заглянула б галерею шотландского искусства. У них зашел разговор о Мак-Иннесе, и они еще раз взглянули на картину с изображением Джуры, которая все еще находилась у Гая. А потом он случайно упомянул, что несколько дней тому назад видел вдову Мак-Иннеса. Она по-прежнему живет в Эдинбурге, и он время от времени с ней сталкивается.

— Она вышла замуж за того человека, с которым у нее был роман? — спросила Изабелла.

Гай посмотрел в окно. Они сидели в его кабинете в галерее, и садик за домом был залит солнцем.

— Нет, — ответил он, — не вышла. Кажется, он уехал в Лондон. Он тоже был художником. У него как раз появились деньги, и, насколько мне помнится, он уехал с другой. Все сложилось просто ужасно. Она была беременна, когда умер Мак-Иннес, и у нее родился ребенок.

— От него? Или от Мак-Иннеса?

Гай пожал плечами.

— Понятия не имею. Во всяком случае, у нее маленький мальчик. Я иногда вижу ее с ним. Ему, должно быть, восемь или около того — именно столько лет Мак-Иннеса нет в живых.

Изабелла размышляла о том, как все это грустно, когда Гай сказал:

— Она живет в Колониях. Над тем человеком, который играет на скрипке на вечеринках с пением, музыкой и чтением стихов. Наверное, ты его знаешь — его все знают. Его много записывали.

— Да, я его знаю, — подтвердила Изабелла. — Он иногда играет с Дэвидом Тоддом. Весьма колоритен.

— Так вот, она живет над его домом, — повторил Гай. — Вот чем она кончила. — Он помолчал. — А если бы все обернулось иначе, то при нынешних ценах на его картины они могли бы жить… о, на юге Франции, если бы захотели.

— А у этого маленького мальчика был бы отец, — добавила Изабелла.

— Да, — согласился Гай. — И это тоже.

Сейчас, стоя перед домом на Тевиотдейл-Плейс, Изабелла смотрела на свои руки. Она так делала, когда нервничала, и это каким-то образом придавало ей мужества. Она подумала: у меня нет никакого повода, чтобы заявиться к этой особе. Я ее не знаю, и она мне ничего не должна. Я наношу визит совершенно незнакомому человеку.

Но если это не остановило ее прежде, то не остановило и сейчас, и, распахнув маленькую железную калитку, она направилась по дорожке к лестнице на стене, ведущей в верхнюю квартиру. Дверь была окрашена синей краской, и на маленькой, черной дощечке стояло имя: «МАК-ИННЕС». Изабелла нажала на круглый, тщательно начищенный медный звонок, который явно очень любили.

Дверь открыла Эйлса Мак-Иннес. Это была женщина примерно одних лет с Изабеллой, в джинсах и яркой полосатой рубашке. Она была босая.

— Эйлса?

Женщина кивнула и улыбнулась. Чувствовалось, что она дружелюбно настроена, и у Изабеллы тотчас же отлегло от сердца.