Книга Таня Гроттер и Золотая Пиявка - Дмитрий Емец

– Ч.м. – это то, что я думаю?Поправьте меня, если я наврал.

– Ч.м. – это черный маг, –поморщившись, как от зубной боли, сказал Баб-Ягун.

– Значит, я думал неправильно, –признался Ванька.

Кто-то жалобно завопил. Оказалось, Шурасикуронил одну из своих тетрадочек в лужу с клеем и отдирал её до тех пор, покасам не оказался распростертым на полу.

– А, помогайте мне все! Отклеивайтеменя! – возмущенно взвизгивал он.

– Супермагический клей – штука тонкая! Онне для того создавался, чтобы можно было все отодрать запросто. Это было быдаже обидно... Да, здорово ты влип! Не исключено, что тебе придется провеститут несколько недель, – деловито осмотрев Шурасика, сказал Баб-Ягун.

– НЕ-Е-Е-Т! А как же уроки? Как я будуделать уроки? – завопил Шурасик.

– Мы будем приносить тебе еду. Чай.Сахар. Предметы первой необходимости. Опять же – отсюда открывается прекрасныйвид на коридор и на клетку с летучими мышами. Представляешь, какой отличныйдоклад можно написать! «Летучие мыши за четыре недели постоянногонаблюдения»! – утешил его Ягун.

Шурасик издал совсем уж невыносимый вопль. Онрванулся и, оставив в луже с клеем значительную часть своей рубашки и принципиальноважную деталь брюк, унесся прочь.

– Ну вот. Иногда описание леченияпомогает больше самого лечения. Так, во всяком случае, утверждает моябабуся, – потирая руки, сказал Ягун.

По коридору, четко стуча каблуками, решительнопрошла Медузия Горгонова. Щеки у неё пылали, а медно-рыжие волосы угрожающешевелились. Похоже было, что она с трудом сдерживает гнев. За ней со сладенькойулыбочкой во всю черепушку семенил Бессмертник Кощеев. Изредка он наклонялся и,хихикая, принимался что-то нашептывать.

– Вы видели? Что это с ними? –удивленно спросил Ванька, когда представитель Магщества и Горгонова скрылись заповоротом.

– Если этот тип не отстанет от Медузии, яему не завидую. Я никогда раньше не видела Горгонову в таком бешенстве! –сказала Таня.

– Угу! Она сейчас без пылесосавзлетит! – согласился Ванька.

Ребята не ошиблись. Едва Медузия и увивающийсяоколо неё Бессмертник свернули к лестнице, как Тибидохс содрогнулся, Где-тонеподалеку вспыхнула двойная зеленая искра, а потом почти без паузы – двойнаякрасная. Мимо них, громыхая доспехами, пробежал Бессмертник, злой, как болотныйхмырь. Плащ у него дымился, а вся черепушка была в копоти.

Ягун не успел спрятать улыбку. Заметив её,Бессмертник Кощеев остановился и долго тряс у него перед носом рукой в железнойперчатке. Он был так взбешен, что заикался.

– В-выиграть у джиннов хотите? Я в-вамв-выиг-раю! Я вам покажу драконбол! – наконец гневно выплюнул он.

* * *

Последние тренировки перед матчем были самымитяжелыми. Соловей О. Разбойник выпускал на поле сразу по полдюжины молодыхдраконов – сыновей Гоярына, выбирая из них самых стремительных, и заставлялзабрасывать им в пасти мячи. Уследить сразу за всеми драконами, серебристымимолниями носившимися внутри купола, было невозможно, Пока игрок вертел головой,соображая, как увернуться от дракона, пикирующего сверху, ещё трое налеталисзади или снизу.

То и дело случалось, что юные драконыстягивали кого-нибудь с пылесоса и, спеша поделить добычу, сосредоточеннотянули в разные стороны. На вопли самого игрока и отпугивающие искры они почтине обращали внимания. Особенно часто в роли такой мышки оказывался ДемьянГорьянов, Впрочем, перепадало и Баб-Ягуну, и Гробыне, и даже Семь-Пень-Дыру.

Соловей О. Разбойник невозмутимо наблюдал запроисходящим с тренерской скамьи. Его плоское лицо не менялось, даже когдакто-то ласточкой влетал носом в песок. Он только щелкал пальцами, подзываядраконюхов с носилками и нашатырным спиртом.

– Разве можно так гонять команду? Так идо матча можно не дожить! – ныл обожженный Жора Жикин, а Кузя Тузиковпечально разглядывал свой покрывшийся копотью веник.

– Это все игрушки! Подумаешь, ухо ему,красавчику, опалило! Посмотрю, как вы запоете на матче с джиннами! –неизменно отвечал Соловей и вновь прогонял команду на поле, где с резвостьюпираний мелькали молоденькие дракончики.

За день до матча прилетели афганские джинны.Они приближались развернутым строем – суровые, бородатые, в чалмах и халатах,на которых то возникали, то исчезали полоски. Джинны восседали на небольшихмедных кувшинчиках, с бьющими из них реактивными струями, с такой серьезностью,что болельщикам и игрокам Тибидохса как-то сразу стало не по себе.

Зато дракон афганских джиннов вызывал у всехлишь улыбку. Он был рыхлый, с короткой оплывшей шеей и жалкими маленькимикрылышками. Летел он ужасно неуклюже, с трудом поворачивал и, заходя напосадку, едва не расшибся в лепешку о стену Тибидохса.

– Нет, вы видели этого тюфяка? Это недракон, а бройлер-переросток! Я его за хвост поймаю и мячами с ложечкинакормлю. Он у меня проглотит все как миленький! – фыркнула ГробыняСклепова.

Баб-Ягун тоже высказался в том же духе, однакоТаня решила пока не делать никаких выводов.

«Тут не все так просто. Если бы дракон уджиннов был таким уж никчемным, они не становились бы столько раз чемпионамимира!» – подумала она.

Приветствуя гостей, над тибидохскими стенамимелькали купидончики с цветочными венками. Во избежание недоразумений инеконтролируемых любовных эпидемий профессор Клопп велел им заранее выложить изколчанов все стрелы.

Бессмертник Кощеев топтался напреподавательском балкончике и бросал на Медузию пламенные взгляды слегкаподернутого плесенью ловеласа. Его стильная броня от Пако Гробанна серебриласьна солнце, На её клепаном нагруднике красовался новый девиз: «Вернись, я всепрощу!» Но, несмотря на твердое намерение забыть все и начать все заново,приближаться к Медузии Бессмертник не решался.

Поклеп Поклепыч торопливо разбирал семьсвитков с речами, чтобы не сбиться в ответственный момент.

Джинн Абдулла сизой дымной струйкой змеился узавуча над плечом и втайне готовил приветственную поэму в семьсот стихов. Егобородавки нетерпеливо переползали с одной щеки на другую, Следом забородавками, подобно арктической льдине, с полным самоуважением дрейфовал бугристыйнос.

Дождавшись, пока джинны появятся на стеневместе с тренером Гюль-Буль-Шахом, Поклеп махнул платочком. Оркестр из циклопови богатырей недружно грянул туш. Прогромыхав с минуту, туш зачах сам собой.Могучий барабанщик, наскучив терзать барабан, заехал колотушкой по ухулитавристу. Тот обернулся и, прослезившись от негодования, ответил емусдвоенным ударом грохочущих тарелок.