Книга Реальность где-то рядом - Андрей Имранов

«Taelesketh the Stone Horse», – значилось там. И название лекции: «See you in dreamworld».

«Увидимся в мире снов»… Вот как? Смутные воспоминания начали подниматься из глубин моей памяти… Года три назад в одной книжке я прочитал, что сильно продвинутые сноходцы могут встречаться и общаться друг с другом во сне, сколь бы велико ни было расстояние между ними. Книжка была косноязычная и мутная, я пытался повторить прочитанное со своими товарищами, но безуспешно. Неужели?

Я проигнорировал остальные лекции и поднялся к себе в номер. Впервые за последние годы мне оказалось непросто заснуть – я ворочался с боку на бок, возбужденный и полный предвкушений. Заснув, я так обрадовался, что чуть не проснулся – непростительный позор для такого спеца, как я. Это меня пристыдило и успокоило. Я немного подумал, потом мысленно создал телефон с буквенной клавиатурой и экранчиком. Поднял трубку, послушал гудок, с замиранием сердца набрал «Taelesketh». Трубку сняли после первого же гудка.

– Любопытный способ, – с легкой насмешкой произнес на чистом русском незнакомый голос, – вы, я полагаю, тот молодой человек с шестнадцатого места в четвертом ряду?

– Да, это я, – ответил я с некоторой растерянностью. – Вы говорите по-русски?

Негромкий смех.

– Это же сон. Я говорю на любом языке. Ты тоже.

Я только глазами хлопал. Голос продолжал:

– Десять лет я читаю лекции по всему миру и уже совершенно отчаялся найти себе ученика.

Ученика?! Мне стоило немалых усилий сдержать возбуждение.

– Я… да! Я согласен. Куда мне ехать? Вы в Эквадоре живете? Только… у меня виза через три дня заканчивается…

Снова легкий смешок.

– Езжай домой.

Меня словно холодной водой окатили. Я что, что-то не то сказал?

– Как… домой? А… учиться? – Окончание фразы прозвучало довольно жалко.

– Что тебе помешает учиться, будучи у себя дома? К твоему сведению, я сейчас нахожусь в самолете, летящем в Ванкувер. Я живу в США.

– А… И что мне делать?

– Езжай домой. Как только сочтешь себя готовым, вызови меня. Можешь так же, как сделал это сейчас. Мне обед принесли. До встречи на первом уроке, ученик. – И из трубки понеслись короткие гудки.

С этого дня мое самосовершенствование пошло семимильными шагами. Я научился вторгаться в сны других людей, чем немедленно воспользовался, чтобы устроиться на другую работу – более высокооплачиваемую и менее напряженную. Я купил машину, квартиру – через ипотеку – и встретил Динку. Последнее обстоятельство даже немного притормозило мое обучение – на тридцатый год своей жизни я с удивлением узнал, что ночь можно использовать не только для того, чтобы видеть сны. И это открытие настолько меня увлекло, что количество моих уроков сократилось вдвое. Тэелескет это определенно заметил, но виду не подал. Только однажды предупредил, чтобы я не пробовал техники совершенствования на других. И рассказал почему. Вовремя, надо заметить, рассказал, я как раз собирался кое-какие модификации тела попробовать.

Динка про мои увлечения знала с самого начала наших отношений. А началось все с простой случайности – на свой день рождения я получил от одной из коллег букет цветов. Радости особой это у меня не вызвало – ну виданое ли дело, чтобы мужику цветы дарили? Поэтому букет я по дороге домой попытался сплавить (мне его дома даже поставить не во что). Зашел в кафе, что в цокольном этаже моего дома, и вручил его грустной девушке за кассой. Девушка из грустной немедленно сделалась холодной, а букет отправился в корзину для мусора. Я удивленно проводил цветы взглядом и услышал краем уха смешок со стороны официантов, сопровождаемый негромким: «Нашел к кому клеиться, это же Динка-льдинка». Видит Бог, до этого момента кассирша из «Жар-птицы» интересовала меня не больше, чем результаты президентских выборов в Парагвае, хотя я видел ее частенько – в этом кафе я ежедневно завтракал и пару раз в неделю ужинал. Но ее реакция задела меня за живое.

И я начал ей сниться. Практически каждую ночь, всячески напрягая свою довольно богатую фантазию. А по утрам все так же ходил все в то же кафе, но при этом демонстративно не обращал на нее ни малейшего внимания. Спокойно расплачивался за завтрак, будто не замечая, как она частенько краснеет и прячет глаза, когда я подхожу к кассе. Разумеется, она не выдержала первой, правда, держалась на удивление долго – почти три месяца. Но однажды утром, подсчитывая стоимость моего завтрака, она сказала как бы вскользь:

– Знаете, я бы хотела извиниться за тот случай.

Я внутренне усмехнулся, а внешне недоуменно поднял брови:

– Какой?

Она фыркнула:

– Еще скажите, что не помните. В феврале я выкинула ваш букет. Так вот, прошу прощения, я поступила некорректно. Но у меня были на то причины, поверьте.

Я чуть не присвистнул. Ну и выраженьица. Она что, Институт благородных девиц заканчивала? «Некорректно», ишь ты. Ладно, я тоже не только лыком шит.

– Извинения приняты, – сказал я холодно, – а чтобы окончательно вас успокоить, скажу лишь, что букет был мной подарен без всякой задней мысли. Мне этот букет достался двумя часами раньше по случаю дня рождения, и я всего лишь старался от него избавиться, поскольку дома у меня нет ни единой вазы. Посему я вашим поступком ничуть не оскорблен и зла на вас не держу.

В конце я, похоже, немного переиграл, ну да ладно. Не на кинопробе же, в самом деле. Тем более что это была только середина моего плана.

С этого дня я сниться ей перестал. Разумеется, в кафе я при этом ходил по-прежнему.

На этот раз три месяца ждать не пришлось – на вторую неделю она сама пригласила меня в кино. В тот же вечер я ей во всем признался и немедленно получил по голове сумочкой, металлическая пряжка которой оставила у меня на лице пару внушительных царапин. Истекающий кровью, я был затащен к ней домой, где все и разрешилось вполне закономерным образом. Говоря по правде, первоначально мой план не подразумевал длительных близких отношений. Ни с ней, ни с кем-нибудь еще – довольно многие из моих источников утверждали, что половые сношения лишают сноходца его силы. Уточнять этот вопрос у Тэелескета я не рискнул и решил просто внимательно следить за собой и, если что, немедленно порвать все отношения.

Выводы у меня получились неоднозначные – с одной стороны, ничего подобного не происходило. Силы у меня оставались на прежнем уровне, никакого из ранее приобретенных навыков я не потерял, так что можно было сказать, опасался я зря. С другой стороны, в чем-то те книги оказывались правы, поскольку интерес к сноходству у меня порядком снизился и прежнего рвения в обучении я уже не проявлял.

*/

– Диалоги тебе лучше даются, чем описания, – вполголоса пробормотал Кир, – перелистни.

Сергей хмыкнул:

– Сам уже заметил. Налицо недостаток практического материала, причем трудновосполнимый. Шолохов вон весь свой Вешенский район объездил, когда «Тихий Дон» писал, а мне что делать? Где свежий материал набирать, если все, что я вижу вокруг, уже кем-то описано и запрограммировано?