Книга Страстный защитник - Мэдлин Хантер

– Скажите, Морван, а сэр Джон не… Он не погиб в бою?

– Живехонек. Он мой.

Заранее зная ответ, она все же спросила:

– Вы хотите получить за него выкуп?

– О нет. Он умрет. Я предупреждал его о таком финале в случае измены. Но не подумайте, что я посягаю на ваше право казнить и миловать в пределах Ла-Рош-де-Роальд. Ни о какой казни речь не идет. Он получит свой меч, и мы завтра встретимся один на один в замковом дворе.

– Но я не хотела бы…

– Это решено.

Вздохнув, Анна плотнее завернулась в одеяло и закрыла глаза. На несколько коротких мгновений она погрузилась в полусонное забытье, которое без всяких на то причин вдруг прервалось столь же неожиданно, как и сморило ее. Она попыталась сесть. Морван, видя, что ей это не удается, поспешил на помощь. Он бережно взял ее за плечи и приподнял, поместив ей под голову подушку.

– Вы решили во что бы то ни стало побороть сон?

– Напротив, мне никак не удается заснуть, – пожаловалась она. – В голове туман, я устала и опустошена, но сон отчего-то бежит прочь…

– А я-то думал, после всего пережитого вы сутки напролет будете спать как убитая.

Она ухватила ногтями острый кончик перышка, торчавший из одеяла, вытащила его и принялась рассматривать.

– Со мной такое уже было. Между первой и второй вспышками чумы. Тогда разбойники захватили одну из построек на дальней ферме, и нам пришлось долго с ними биться. Многие из них погибли, остальные бежали. После этого я никак не могла заснуть. Мне хотелось сесть в седло и скакать, скакать до изнеможения… Но дело было поздней ночью, кругом стояла тьма. Я и сейчас была бы не прочь совершить верховую прогулку. Если бы только могла!

Морван удивленно вскинул брови:

– Верховая прогулка? Мне такое и в голову не приходило. Но после битвы и я нередко испытываю нечто подобное: беспокойство, невозможность заснуть.

– Ну и?..

Он растерянно развел руками.

– И как вы с этим справляетесь, если вам не приходило в голову прокатиться верхом?

Он многозначительно улыбнулся:

– Я в таких ситуациях обычно провожу несколько часов кряду в постели с женщиной. Уверен, именно таким способом сейчас снимают усталость и беспокойство ваши воины и рыцари.

Анна покраснела до корней волос. Несколько часов?!

– Если это совет, – кашлянув, чтобы скрыть смущение, произнесла она, – то мне он не пригодится. Я как-нибудь иначе справлюсь со своей тревогой и беспокойством.

Морван невозмутимо уставился на огонь в камине. Анне подумалось, что он, возможно, успел уже прибегнуть к тому способу снятия напряжения, о котором только что ей сообщил, а значит, явился к ней, после того как натешился ласками какой-то женщины.

Теперь ее больше не радовал его приход. Низменная страсть, ее удовлетворение – вот что для него всего важнее. Но почему он говорил о нескольких часах? Ведь то, ради чего он ложился в постель с женщиной, могло длиться от силы несколько минут…

Она принялась быстрыми нервными движениями ощипывать перышко, оголяя его. В голове у нее звенело, рана болела так, словно ее жгли раскаленной кочергой.

– Вы сердитесь? – самым невинным тоном осведомился он.

– Ничего подобного, – сердито буркнула она. – Просто неважно себя чувствую. – От усталости и боли ее ощущение реальности притупилось настолько, что она решилась произнести то, о чем прежде не позволила бы себе даже подумать: – Я многого в этой жизни не понимаю, Морван. И легко с этим мирюсь. О таких, как я, говорят: «Не от мира сего». Но в некоторых вопросах мое невежество, похоже, просто безгранично. Не представляю себе и не верю, что плотски грешить можно несколько часов кряду!

Разумеется, высказав ему все это, она тотчас же возжелала взять свои слова обратно, но, поскольку была лишена такой возможности, утешила себя тем, что Морван, явно собиравшийся рассказать ей, как провел вечер, вряд ли был шокирован ее откровенностью и нескромным любопытством. Анну и впрямь начало тяготить собственное невежество в вопросах пола. Это могло поставить под удар ее репутацию. Ведь как выяснилось, все в замке знали о Катрин и Джоссе. Все, кроме нее.

Он не спеша направился к столику, где стояли графин и кубки, налил вина себе и ей, с поклоном подал ей кубок.

– Итак? – требовательно произнесла она, пригубив вино.

Морван изогнул бровь:

– Вряд ли вы всерьез ожидаете от меня подробных объяснений. Мне не очень-то ловко беседовать с вами на такие темы. Спросите лучше Катрин. И вообще, не слишком ли вы любопытны для будущей монахини? Приличествует ли Христовой невесте питать интерес к подобным предметам?

Анна с трудом повернулась на здоровый бок и едва не застонала от боли. Он уселся на стул у камина. Его непроницаемый взгляд был устремлен на нее. У Анны отчего-то переменилось настроение. Она больше не испытывала ни досады, ни беспокойства. И даже любопытство перестало донимать ее. Этот завораживающий, пленительный взгляд проник в ее душу, которая замерла в сладком ужасе в предчувствии чего-то необычного, неизведанного… Она поспешила отвести глаза и стала пристально изучать печальные останки перышка.

– Анна…

Он произнес это с проникновенной нежностью и в то же время так настойчиво и властно, что у нее тревожно забилось сердце. Она подняла на него глаза. Стул, на котором он сидел, был придвинут к ее кровати гораздо ближе, чем прежде. Она пыталась избежать его взгляда, но темные глаза с вспыхивающими в бездонных глубинах искрами притягивали словно магнитом, они околдовывали ее, лишали воли.

– Вы по-прежнему не расположены ко сну?

– Напротив, у меня отчего-то вдруг отяжелели веки. Наверное, усталость все же берет свое…

Он придвинул стул еще ближе, наклонился над кроватью и коснулся пальцами ее пышного локона.

– Вот и прекрасно. А то я уже собрался помочь вам успокоиться. Это ведь несложно.

И снова вот уже в который раз от ее сонливости не осталось и следа. Сверкнув на него глазами, она запальчиво ответила:

– Напротив! Учитывая обстоятельства, это было бы весьма и весьма затруднительно. Для меня, поскольку я ранена, и для вас, потому что вы дали клятву Асканио. – Про себя она, однако, подумала, что минувшей ночью это слово рыцарской чести было благополучно проигнорировано ими обоими.

Он словно невзначай коснулся ее плеча. Все тело Анны пронзила нервная дрожь, и это не ускользнуло от его пристального взгляда.

– Я не потревожил бы вашу рану. Ведь испытать наслаждение, какое дает близость, можно и без соединения тел.

Анна приоткрыла рот от удивления. Не вполне постигая смысл его слов, она тем не менее чувствовала, как напряглось ее тело, как набухли и отвердели соски, ставшие вдруг необыкновенно чувствительными к щекочущим прикосновениям тонкой ткани ее рубахи.