Книга Лететь выше всех - Керри Гринвуд

Она старалась различить знакомый рык «Испано-Сюизы», но не слышала ничего, кроме рева автомобиля Сида.

В кабине «Фоккера» Банжи Росс изучала при свете фонарика показания на приборной доске. Летная скорость была в норме, горючего хватает, а луна давала вполне достаточно света. В завершение каждой петли Банжи снижала самолет над дорогой до высоты тридцать метров и ждала, пока Генри докладывал: «Есть! Видел». Тогда она снова взмывала вверх. Мотор работал прекрасно.

Банжи отпила глоток черного кофе из термоса и передала его Генри. Тот хлебнул горький напиток и вернул термос. Генри лежал лицом вниз и глядел в бинокль сквозь отверстие, прорезанное в обшивке Джеком и Биллом. Билл и бровью не повел, когда Банжи заявила, что это единственный способ наблюдать за дорогой под самолетом. Острые детали впивались во все нежные части тела, даже такие, которые раньше он вовсе не считал чувствительными, но он не обращал на это внимания. Он летел на выручку Кандиде, девочке, которая могла любого вывести из себя, но именно поэтому была так любима.

Джек Леонард легко управлял огромным автомобилем. Машина летела по грязной дороге, словно призрак. Дот разливала чай из термоса и раздавала бутерброды с ветчиной. Джек рассеяно откусывал от своего. Он следил за тем, чтобы самолет постоянно был виден в правом углу ветрового стекла. Он не видел машины, которую преследовал, но так распорядилась Фрина. Они не могли просто погнаться за похитителями, схватить их и измолотить в лепешку, потому что должны были помнить о Кандиде. С испугу похитители могут убить заложницу. Молли рассеянно выпила чай и съела два бутерброда. Она пребывала в полутрансе от ночной гонки по пустой дороге; ей казалось, что весь мир пролетает мимо них, а автомобиль стоит на месте в самом сердце тьмы.

Глава одиннадцатая

Если сомневаетесь, идите ва-банк.

«Игры Хойла:[32]Вист. 24 коротких правила для начинающих»

Берт и Сес обнаружили место, где шли дорожные работы. Базальтовый булыжник был сложен вдоль стены по Пэрис-стрит, там рабочие клали цементные тротуары. Некоторые местные жители поспешили позаимствовать по тележке камней для своих альпийских горок или садовых оград.

– Вот это место, Сес. Камни лежат здесь несколько дней. Видишь, уже трава сквозь них начала пробиваться. Какой там последний пункт в нашем списке? Ах, да – ребятишки. Вроде это подходящая улица для детей. А вон и они… что это у них? Вроде кошка?

Сес уже мчался к группе из пяти ребятишек, которые мучили котенка. Он вырвал у них животное и поднял на руки, чтобы осмотреть хорошенько. Похоже, у бедняги поранена передняя лапа. Кто-то попытался неумело обрезать ему когти.

– Дайте-ка мне эту тряпицу, – велел Сес, указывая свободной рукой на гору тряпья на земле. Один ребенок, девочка-замарашка, расплакалась, а другая кусала косичку. Самый младший проказник заревел в голос.

– Все в порядке, пострелята, нечего нюни распускать. Мы вас не обидим и к матерям не отведем. Нам только нужно у вас кое-что узнать.

Сес забинтовал кошачью лапу.

– Мы не хотели делать ему больно, господин, но он не желал сидеть смирно и все время царапался, вот мы и решили подрезать ему коготки. Мы не думали, что пойдет кровь, – промямлил худенький малыш в рубашке без воротника и в штанишках на старых подтяжках, завязанных узлами.

Тут и Берт подоспел. Он стоял перед детьми, переводя дыхание, а те смотрели на него как невинные овечки.

– Мы не знали, что пойдет кровь, правда, – повторил малыш. Дети дружно закивали головами.

Девочка-неряха вытерла лицо ситцевым подолом, который уже очень давно не был чистым. Девчушка с косичками промолчала.

– Это вы играете в саду у Макнотонов?

Ребятишки снова закивали. Младший опять заплакал, а мальчик постарше сунул ему в рот уже облизанный разноцветный круглый леденец.

– Это Микки. Он вечно ревет, – объяснил худенький мальчик. – А я Джим, это Элси. – Девочка с косичками кивнула. – Это Джейни. – Неряха мотнула головой. – А Люси сестра Микки, ей приходится всюду таскать брата за собой. – Люси расплылась в улыбке, показывая, что к Рождеству так и не дождалась в подарок двух передних зубов. Микки молчал, чмокая конфетой.

– Послушайте-ка, детки, я хочу у вас кое-что узнать. Я вам за это заплачу. Сколько бы вам дать? Кулек леденцов – идет?

Дети сглотнули слюнки. Джим задумался.

– Это кот мамаши Эллис, – признался он. – Мы его одолжили, но если она узнает, что он поранил лапу, то нажалуется нашим мамам, и нам влетит по первое число. Если вы договоритесь с мамашей Эллис и купите нам леденцов – тогда ладно.

Берт переглянулся с Сесом, который продолжал держать котенка на руках. Это был породистый красавец – черный как ночь короткошерстный кот, несомненно, очень дорогой; он уперся передними лапками в лицо Сеса и смотрел ему в глаза с явным обожанием.

– Сможешь все уладить, приятель?

Сес кивнул. Джим отвел его к дому и с восхищением проследил, как Сес прямиком направился к парадной двери и громко постучал. Когда дверь распахнулась, Джим бросился наутек.

Госпожа Эллис была злобной старой стервой. Она протыкала футбольные мячи, перелетавшие через забор в ее двор, и стреляла в забегавших к ней во двор собак из духового ружья.

У нее никогда нельзя было выпросить назад ни теннисный мячик, ни воздушного змея. Дети считали, что она продает их. Господин Эллис, к счастью, отдал Богу душу двадцать лет назад, с тех пор ни один мужчина, за исключением родственников, не переступал порог этой обители. Дом сиял вызывающей чистотой и насквозь пропах карболкой. Покрытый лаком пол в прихожей был застелен газетами. Дети считали госпожу Эллис ведьмой и не упускали случая в Ночь Гая Фокса подбросить ей в почтовый ящик хлопушку.

Хотя в доме было холодно, как в могиле, никто не видел, чтобы из его трубы когда-либо поднимался дымок. Дети верили, что хозяйка дома согревается адским огнем. Она всегда была одета в черное, а ее туго стянутые жидкие волосенки неизменно были завязаны в пучок на затылке. Лицо старухи напомнило Сесу о пудинге в школьной столовой, с изюминами вместо глаз.

– Госпожа Эллис? – спросил он тихим, вкрадчивым голосом. – Я принес вам вашего котика.

Черный котенок повернулся в его объятиях и уставился прямо в глаза тетки в черном, словно требовал от нее незамедлительных действий. Женщина заметила повязку на лапе.

– Что с ним стряслось? Не иначе эти чертенята поранили его? Если они тронули хоть один его ус, я их так выпорю – месяц сидеть не смогут! – Голос госпожи Эллис сорвался на жуткий крик.

– Да детишки тут вобщем-то не виноваты, – рассудительно возразил Сес. – Вот просто передний коготок сломался. Видать, зацепился обо что-то. Он, поди, любит лазить по деревьям?