Книга Дело трех императоров - Фред Варгас

- А вы с самого утра ни о чем не имеете представления. Для меня такое состояние - норма, но у вас оно должно вызывать беспокойство. Или нет?

Валанс поморщился:

- Не знаю, Тиберий.

- Когда вы смотрите на этот потолок, что вы там видите?

- Содержимое моей головы.

- И как оно выглядит?

- Сплошной туман. Недавно мне звонил Руджери. Они нашли в квартире Святой Совести свеженькие отпечатки, которые принадлежат мужчине. Идентифицировать их не удалось, но их явно оставил утренний гость. Помимо этого в квартире пока не обнаружили ничего интересного, если не считать дневниковых записей весьма целомудренного свойства. Ни о чем важном в них не упоминается. Может быть, стоит рассказать Руджери о гипотезе вашего друга Нерона? Теперь, когда есть отпечатки, ее нетрудно будет проверить.

- Нет, не стоит. Возможно, поступок монсиньора вызван какими-то вескими причинами, о которых неприятно сообщать полицейским, - а ведь мы даже не знаем, относится это к делу или нет.

- Тогда подождем. Завтра я иду к епископу. А ты сиди спокойно, это главное, что от тебя требуется.

- Что насчет Лауры?

- Мне достаточно слегка подтолкнуть ее, и она свалится…

- Поберегите силы, месье Валанс.

Валанс мигнул в ответ, и Тиберий вышел, хлопнув дверью.

XXIX

После первого утреннего визита Валанса в Ватикан прошла ровно неделя. Он привычно поднялся по широкой каменной лестнице и, дойдя до кабинета Вителли, заметил, что дверь приоткрыта. Еще на пороге, увидев епископа, Валанс понял, что он чем-то озабочен. На столе перед ним не было книги, он не работал.

- Давайте побыстрее, - устало произнес Вителли. - Объясните, для чего вы опять пришли, а потом оставьте меня одного.

Валанс разглядывал его. На лице епископа отражалось напряженное раздумье, не допускавшее никакого вмешательства извне. Ему явно было трудно разговаривать. Валансу самому приходилось испытывать такое мучительное состояние, и всякий раз он выходил из него слегка отупевшим. Вот и Лоренцо Вителли в данный момент слегка отупел.

- Руджери наверняка рассказал вам, что вчера кто-то проник в квартиру Марии Верди. И наверняка описал вам этого посетителя.

- Да.

- Как вы думаете, что могла прятать у себя Мария Верди?

Вителли воздел руки и уронил их на письменный стол.

- Женщины… - только и сказал он.

Валанс сделал короткую паузу:

- Нерон думает, что это вы обыскали квартиру.

- Вы обращаете внимание на болтовню Нерона?

- Временами - да.

- Почему он решил, что это был я?

- У вас на правой руке перстень. Поэтому вам пришлось подать соседу левую руку.

- Зачем мне обыскивать ее квартиру?

- Предположения могут быть разные.

- Не смущайтесь, я прекрасно понимаю, какие предположения могут быть у Нерона. А что думает Руджери об этой оригинальной реконструкции событий?

- Руджери еще не в курсе. Зато у него есть отпечатки пальцев, которые оставил взломщик.

- Понимаю, - медленно произнес епископ.

Он встал, заложил руки за пояс сутаны и прошелся по комнате.

- Трудно будет найти надежного преемника Марии Верди. Нам пришлось на время закрыть библиотеку, а читатели не захотят долго ждать. Я не уверен, что референт Прицци - это тот, кто нам нужен…

Теперь он стоял спиной к Валансу и разглядывал в окно сады Ватикана.

- А может быть, референт Фонтанелли больше подходит для этой должности? Не знаю. У меня есть сомнения.

- Это вы приходили в квартиру Марии Верди, монсиньор?

- Конечно. Это был я.

- Наверно, искали там что-то очень важное? Что именно?

- То, что было мне нужно.

- Вам лично?

Епископ не ответил.

- Напоминаю вам, монсиньор, у Руджери есть отпечатки пальцев. Мне остается лишь подсказать ему имя, которого он пока не знает. Думаю, он отнесется к вам с меньшим почтением, чем я.

- Не сказал бы, что вы ко мне очень почтительны.

- То, что вы искали, связано с вашей частной жизнью?

В огромном кабинете было тихо, и Валанс начал терять терпение: это была какая-то упрямая тишина.

- Вы можете идти, - спокойно произнес Вителли. - Потому что на этот вопрос я вам никогда не отвечу.

- Я позвоню Руджери.

- Как вам угодно.

Валанс встал и взялся за телефонную трубку.

- Но и ему я ничего не скажу, - продолжал Вителли, - даже если он меня арестует.

Валанс заколебался. Он взглянул на темный силуэт епископа, стоявшего к нему спиной: в этой фигуре чувствовались напряжение и решимость. Валанс положил трубку и вышел.

- Как ты догадался, что утром я пойду в Ватикан? - спросил он у Тиберия, который шел позади. - Я же тебя просил сидеть тихо.

- Что сказал Лоренцо?

- Это он приходил в квартиру. Но он никогда не скажет, зачем. Ты сейчас куда собираешься?

- Это не я, это вы собираетесь к Руджери. Руджери работает и по воскресеньям. Он ждет вас у себя. Я взялся передать вам сообщение, которое он оставил в отеле.

- До сих пор ты только шел за мной по пятам. Тиберий. Вот и ограничивайся этим. Не пытайся забавы ради опередить меня.

- Для меня это не забава.

Тиберий рассмеялся.

- Опасность надвигается на нас со всех сторон, это великолепно, - сказал он. - Итак, вы намерены предать нашего друга Лоренцо? Да или нет?

- Раз ты такой умный, найди ответ сам. Подумай над этим, пока будешь ждать меня.

Валанс уселся напротив Руджери, который катал в пальцах свернутый листок бумаги.

- Не можете обойтись без вашего эскорта, месье Валанс? Даже по воскресеньям? - спросил Руджери, не поднимая головы.

- О чем разговор?

- О юном психе, который шпионит за вами и которому вы это позволяете.

- А-а… Это Тиберий.

- Да, Тиберий. Совершенно верно, Тиберий…

- Он вбил себе в голову, что должен повсюду ходить за мной. И что теперь прикажете делать? Даже если бы я хотел избавиться от него, мне это не удалось бы. Не могу же я привязать его к дереву.

- Значит, вы, месье Ришар Валанс, позволяете первому встречному ходить за вами и рассказываете ему обо всем, что с вами происходит?

- Тиберий - это не первый встречный.

- Вот именно, - прошипел Руджери, вставая. - Тиберий - это тот, кто обнаружил труп Анри Валюбера - надо ли напоминать вам об этом? - Тиберий - это верный рыцарь Лауры Валюбер, и, пока я не отменю приказ, Тиберий находится под наблюдением. И мне осточертело, что этот тип все время выпытывает у вас сведения, которые мы с таким трудом добываем!