Книга Два крепких орешка для Золушки - Валентина Андреева

— Врешь, не уйдешь! — зловеще прошептала Наташка и защелкала фиксатором замка, то открывая, то закрывая дверь. Создавала эффект присутствия хоть и бестолкового, но живого человека.

— Замечательно! — обрадовалась я. — Мне надо скинуть эсэмэску Чернову о балконном изменении в его маршруте. Звонить не буду — себе дороже, да и орать начнет. Вы уж тут сами. Момент, когда гостье следует откланяться, я сообщу.

Договаривала я уже на бегу к тому самому совмещенному балкону. Было хорошо слышно, как Наташка громко удивляется «некоторым» людям, которые сразу же после поминок не боятся навещать ожившую «покойницу». Великий почин! Начальная стадия формирования у Александры Инновны… нет, наоборот, — Инны Александровны комплекса неполноценности. Или вины? Не важно. Руки у меня ходили ходуном, я делала в тексте эсэмэски ошибку за ошибкой и в конце концов загнала сообщение не тому адресату. Вот Максим Максимович удивится предложению сигануть к трем грациям через соседский балкон! Сам виноват. Его кличка «шеф» в моем телефонном справочнике идет сразу же после Чернова. Из человеколюбия следовало дать отбой. Я сделала это почти незамедлительно, только вначале отправила по назначению первую эсэмэску.

Чернов ответил почти сразу. Коротко и ясно: «Понял, сдурели». Следом откликнулся шеф: «Понял, свихнулась на отдыхе, сообщи адрес». На всякий случай, дала ему очередную «отмашку». И правильно сделала, ибо предыдущая ушла к Чернову. От злости я даже затопала ногами. Босиком, оно неслышно и в то же время разрядка. Пришлось перезвонить Андрюше и объяснить все, что имела в виду. Его реакция меня мало волновала. Он еще продолжал ругаться, когда я отключилась.

6

С балкона открывался прекрасный вид на оформленные ранней весной с в еже — зеленые макушки деревьев. Посаженные метрах в пяти от дома, они нисколько не считались с мнением жильцов — вольготно распустили свои ветки в разные стороны. Вполне можно дотронуться до глянцевых листьев. Я насчитала тридцать листочков и решила, что вполне успокоилась. За тем обследовала низкую перегородку между балконами Ольги и… Да. Инна Александровна ее зовут. Ее балкон, кстати, открыт нараспашку. Подобный барьер для Андрюши — пустяки. Одна нога там, а вторая уже тут. Мама дорогая, вот так и зависнет… Нет, на всякий случай надо «подстелить соломки». Впрочем, сойдет и табуретка. Но куда его спрятать потом? Шкаф долговязому Чернову не подойдет — неизвестно, сколько в нем сидеть придется, еще задохнется или просто ноги протянет. Шкаф с ногами… Если затекут, а они затекут непременно. Выдержать визит четырех человек в столь незавидном с точки зрения удобств положении проблематично.

Звонок Чернова сработал, как будильник, прозвонивший в неурочное время.

— Вхожу в подъезд, — доложил он.

— Четвертый этаж, — с готовностью доложила я. — Тебя будут ждать. — И собралась вернуться в комнату.

Толкнув балконную дверь, я с ужасом отметила, что она почему-то закрыта. Прилепившись носом к стеклу, поняла, что в комнате никого нет. Сидят «частные лица» на кухне и ждут моего сигнала.

Я отчаянно затарабанила в стекло. Потом опомнилась и прозвонилась Наташке.

— Через пару секунд Чернов уже будет торчать под дверью!!!

Наташка ойкнула, крикнула: «Ваш выход!» — надо думать, Ольгиной соседке, и отключилась. А я, вновь прилипнув к стеклу, увидела, как в комнату залетела Ольга, оглядела ее безумным взглядом и сразу выпорхнула. Через минуту тот же маневр проделала Наташка. Только она застряла на середине комнаты, тыркая в кнопки мобильника. Я выбила пальцами на стекле барабанную дробь. Наташка, не отрывая мобильник от уха, а испуганных глаз от меня, не предпринимала никаких попыток к моему освобождению. И это в то время, когда вот-вот мне составит компанию Чернов, а в дверь позвонит второй вернувшийся участник поминальной трапезы.

Мелодия вызова немного меня отвлекла. Похоже, подруга слетела с катушек и серьезно ударилась головой, поскольку, не отрывая от меня круглых глаз, первым делом поинтересовалась, куда я опять провалилась.

— Открой балкон!

Препираться с подругой мне было некогда. Но у нее для этого времени хватало, впрочем, поводов тоже. Выяснилось, что моя расплющенная о стекло физиономия куда страшнее свиного гриппа. Мне она совершенно не идет. Кроме того, балкон, на котором я торчала, граничит с балконом другой квартиры, в которой Инна Александровна никогда не только не проживала, но куда предпочитала и не заглядывать. Что касается маленьких балкончиков на кухне, то они никогда не стыковались, с момента застройки существуют в полной изоляции друг от друга. И какая нелегкая, вообще, понесла меня к сдвоенным балконам, — вещь непостижимая.

— Где Чернов?! — в панике всколыхнулась я, влетев с балкона в комнату. Наташка наконец сообразила, что не экономно тратит деньги на телефонные переговоры.

— Как где? Все по плану — у Инны Александровны. Встретились, как седьмая вода на киселе. Андрюша не сразу признал в ней свою двоюродную тетушку, а она вообще обозвала его внучком.

Мне стало по-настоящему страшно. До мурашек, которые хаотично бегали по мне в разных направлениях.

— Так он же не сможет перебраться сюда через балкон!

— Надеюсь. Он сразу предупредил, что в цирке не работал. Хотя определенное трюкачество ему свойственно. Торчит на посту у дверного глазка Инны Александровны. Только бы ее от страха кондрашка не хватила. А балкон нам на фиг не нужен. Если мы впустим кого-нибудь постороннего, то просто не будем запирать дверь. Чернов спокойненько отследит гостя, тихонечко выйдет от Инессы, тихонечко зайдет к нам и усядется в ванной. Только он не понял, зачем все это нужно. Честно говоря, я тоже. Почему бы гостям не принести извинения по телефону?

Через полчаса напрасного ожидания я и сама перестала что-либо понимать. Наверное, ошибочно решила, что один из поминальщиков торчит на верхнем этаже. И не кто-нибудь, а Пал Григорич. По праву первенца. Верное решение. Остальные соучастники не могли этого знать, надеясь, что он уехал, а вот друг друга наверняка отслеживают. Маскируются во дворе под дерево.

Догадка осенила внезапно. Поводом послужил легкий толчок подруги, по-видимому исчерпавшей словесный запас, а посему перешедшей к действиям. На мой взгляд, можно было просто попросить меня сойти с Ольгиной курточки. Я же не виновата, что она подвернулась мне под ноги.

— Неужели трудно распознать истину? — язвительно заметила я, припав к двери ванной комнаты.

Наташка прищурилась:

— Трудно! Есть проверенное авторитетное мнение, что она в вине, а я к нему не прикладывалась, как некоторые.

— «Некоторые» тоже. Восьмое марта давно миновало.

— Надо же, как поздно взыграло! Почти два месяца прошло, а оно тебе только сегодня открыло глаза на истину.

— Врут, что она в вине. С бодуна чего только не померещится. Истина в трезвости. Тебе не приходил в голову вопрос, почему «гибель» Ольги собрала за столом очевидных противников? Каждый из них в свое время сработал вышибалой из Ольгиной квартиры для следующего квартиранта. Кроме ее братца. Тот стремился выжить саму сестрицу. Тоже по праву первенца. По крайней мере, все они должны испытывать взаимную неприязнь. Отсюда вытекает только один вывод: «несчастный случай» с Ольгуней объединил их только потому, что они к нему причастны. Но в разной степени. А посему каждому интересно, почему Ольга жива и в какой мере помнит события страшной пятницы. Вдруг на нее снизойдет озарение и она выдаст определенные опасные моменты и детали? А какой повод для возврата можно найти? Только непреодолимое желание оправдаться. Но я не предусмотрела одного обстоятельства: возвращенцев может не устроить наше присутствие. Вот они и выжидают, когда нас с тобой отсюда унесет.