Книга Кровь и честь - Саймон Грин

Хетер посмотрела на Джордана с жалостью: – Боже, ты иногда проявляешь удивительную несообразительность. Последнее их с Родриком дело практически поставило Аргента на грань разорения. Это его шанс вернуть утраченное богатство. Если на трон сядет симпатизирующий ему король, то самые лакомые торговые соглашения попадут в руки Аргента, чего уж тут непонятного?

Джордан слегка улыбнулся:

– Что ж, ты права, довод веский.

– Кроме того, – продолжала Хетер, – Родрик и Аргент дружат много лет, и этот купец – один из немногих, если не единственный, кому граф может доверять, ну и, конечно, наоборот.

– Спасибо, Хетер, еще одна просьба: расскажи мне о Брионе де Гранже.

На лице красавицы, как показалось Джордану, появилось печальное выражение, и она сказала:

– Он был начальником замковой стражи в течение семи последних лет и, насколько мне известно, всегда превосходно справлялся со своими обязанностями. И в обычные-то времена нелегко поддерживать безопасность в подобной крепости, а уж когда нереальное начинает выходить из-под контроля, это просто настоящий кошмар. Даже несмотря на то, что с худшими проявлениями нереального разбирается Хранительница, все равно хлопот хватает. Придворные любят интриговать, но как можно сохранить секреты в замке, стены которого в буквальном смысле имеют уши, а призраки просачиваются сквозь плотно запертые двери, когда им вздумается? Любой человек, который может поддерживать безопасность в подобных условиях, заслуживает уважения. И все-таки… не знаю ни одного человека, который чувствовал бы себя уютно в присутствии де Гранжа. Я хочу сказать, что прежде он был одним из самых гнусных мерзавцев, самых отъявленных преступников, которые когда-либо жили в Редгарте. И обязанности свои Брион выполняет только из-за того, что находится под действием наложенного на него заклятия. Если верить Родрику, то теперь де Гранжем управляет он. Мне все это не нравится. Если графу удалось сжульничать с этим заклятьем, то где гарантия, что то же не сможет проделать кто-нибудь другой? Самое главное, мы узнаем об этом в любом случае слишком поздно.

– Это способен сделать только некто очень могущественный, – задумчиво сказал Джордан, – скажем, Монах?

– Или Доминик, – предположила Хетер, – он, может быть, и псих, но занимался колдовством в течение многих лет. Он не часто демонстрирует посторонним свое искусство, но всем известно, что могущество его велико.

– Замечательно, – воскликнул Джордан, – просто великолепно.

– Будут еще вопросы?

– Нет, спасибо, я сыт по горло. Хотя мне было бы небезынтересно узнать, почему Магистр Ордена колдунов изготовил для Гэвэйна секиру…

– Тут как раз все очень просто, ваше высочество, – услышал актер у себя за спиной голос рыцаря, – он был моим отцом и гордился мной.

Гэвэйн протянул Джордану и госпоже Хетер их стаканы, а затем занял свое место рядом с актером, решительно глядя перед собой. У Джордана просто челюсть отвисла. Когда он собирал материал о Магистре, нигде ему не встречалось никакого упоминания о том, что у самого могущественного из колдунов был сын. Получалось, что даже два, да еще таких знаменитых, как братья Хеллстромы. Актер был поражен, но весь вид Гэвэйна говорил, что тот не собирается продолжать обсуждение этой темы. Очень жаль. Но если рыцарь столь щепетилен в том, что касается его родства с Магистром, зачем вообще было высказываться об этом? Вот-вот, только еще одной тайны ему, Джордану, и не хватает.

«А каков в действительности был Магистр Ордена колдунов?» – вспомнил актер свой обращенный к Гэвэйну вопрос.

«Пьяница, волочившийся за всеми юбками подряд», – так тогда ответил ему рыцарь.

Джордан не успел толком обдумать все им услышанное, как придворные вдруг перестали перешептываться, а затем и вовсе умолкли. Тут он увидел, что собравшиеся, почтительно кланяясь, расступаются перед человеком, облаченным в черный плащ, неторопливо направлявшимся прямо к нему. Актер чисто инстинктивно потянулся к мечу, но заметил, что внимание человека обращено скорее на мессира Гэвэйна, чем на него. Хетер крепче сжала локоть актера, на лице ее появилось выражение волнения и неприязни.

– Иоанн Суттон-Темный, – пробормотала она, – дуэлянт-убийца, обычно работает на Доминика. Я видела его в схватке несколько раз – мечом владеет превосходно. Сейчас что-то будет.

Джордан снова прикинул, далеко ли до главной двери. Ему приходилось слышать о том, кто такой Иоанн Суттон-Темный. Сорок семь человек было на его личном счету. Все убиты мечом. Прошлое его окутывал покров непроницаемой тайны, и это, похоже, нравилось Суттону, которого не интересовала политика и который не имел ни друзей, ни сомнений. Он убивал за деньги и стоил дорого. Никто никогда не слышал, чтобы Суттону не удалось выполнить задание. Джордан посмотрел на Гэвэйна, который спокойно стоял, ожидая, когда Суттон приблизится. Актер снова взглянул на наемного убийцу. Тот смотрел прямо на рыцаря и улыбался. Джордан осознал свою вину, уже сожалея, что оскорбил Доминика. Теперь тот послал своего любимого убийцу, чтобы тот вызвал Гэвэйна. Вопрос в том, во что это может вылиться? В том, каким великолепным бойцом был рыцарь, Джордан уже успел убедиться, к тому же лезвие секиры давало Гэвэйну немалое преимущество, но Суттон – профессионал, и к тому же он моложе телохранителя принца Виктора лет на тридцать. Джордан понимал, что не может ничего сделать. Во-первых, он сомневался, что Гэвэйн позволит ему вмешаться, во-вторых, дуэльный кодекс был священным в Редгарте. Если Гэвэйн не примет вызова, он лишится всякого уважения при дворе. Джордан едва не кусал губы. Он не сможет даже присутствовать при этом поединке, который произойдет в каком-нибудь укромном месте.

Иоанн Суттон-Темный остановился в нескольких ярдах перед Гэвэйном. Он был среднего роста, не слишком мощен и неброско одет. Его на удивление мягкое лицо имело тем не менее черты, которые указывали на наличие сильного характера и непреклонной воли. Темные глаза Суттона смотрели прямо и твердо. Вид висящего у него на боку меча в кожаных ножнах красноречиво говорил о том, что оружием часто пользовались. С первого взгляда можно было сказать, что человек этот воин или обычный наемный солдат, но в его облике чувствовалась какая-то холодная уверенность, от которой актеру становилось не по себе. Движения Суттона были очень спокойными, рассчитанными и полными достоинства. Он поклонился Гэвэйну, делая вид, что не видит ни Джордана, ни Хетер.

– Итак, Гэвэйн, старик с волшебной секирой и незапятнанной репутацией. Я могу оскорбить тебя, а ты ответить на оскорбление, но какой смысл, нам ведь обоим известно зачем я здесь. Мне не надо искать повода, он найдется рано или поздно.

– Он не найдется, – ответил Гэвэйн, – ступай, откуда пришел.

– Уходи и ты.

– Нет, мое место здесь.

– Мое тоже, – ответил Суттон и внезапно улыбнулся, – ведь половину платы я уже получил вперед.

– Не делай этого, – предупредил его рыцарь, – мне вовсе не хочется стать твоим убийцей.