Книга Плутоний для «Иисуса» - Фридрих Незнанский

Через минуту в дверь позвонили.

Гадая, как объяснить свое присутствие здесь, если вдруг пришли соседи за солью, Марк на цыпочках подошел к двери, посмотрел в глазок. Но ничего не было видно — на площадке было темно. Марк различил только неотчетливый силуэт, не отличающийся высотой и шириной, по всей видимости женский. Поэтому он постеснялся спросить: «Кто?» — за что получил бы, наверное, от начальства нагоняй, он просто открыл дверь, точнее, приоткрыл так, чтоб, увидев пистолет, можно было молниеносно ее захлопнуть, упасть на пол и откатиться в относительно безопасное место.

2

На пороге стояла девица, юная скороспелка, не красавица, но смазливая, с в нужных местах отчетливо выпуклой фигурой. На вид ей можно было дать не больше шестнадцати лет. Вся ее расхлябанная, хоть и не без природного изящества, поза свидетельствовала, что нет у нее никаких агрессивных намерений. Это Марк Майер, чьи способности отметил сам Рольф Бранд (айкидо, 5-й дан), почувствовал сразу и, приоткрыв дверь пошире, спросил:

— Тебе чего?

— А впусти.

— Заходи.

Вошла, рассматривает его с бесцеремонным любопытством.

Не пуская ее дальше прихожей, Марк повторил вопрос:

— Так чего тебе?

Она скорчила рожу и запричитала плаксиво:

— Дяденька, дай «херши» напиться, а то так кушать хочется, что переночевать негде!..

— Ну-ну! — строго оборвал ее шутовство Марк. — Слыхали. Ты кто? На цыганку вроде не похожа…

— Погорельцы мы…

— Что, личный «боинг» сгорел?

— Ага! — обрадовалась она.

— Ладно! Говори, чего надо, и — домой!

— Куда домой? Я дома!

— Ты? — растерялся Марк.

— Живу я здесь!

— Врешь, наверное? — покачал головой Марк.

— Чтоб я усралась и воды не было!

— Ну ладно, если живешь, почему звонишь? Своим бы ключом открыла, а?

— Ох-ох, какой умный! А если шнурки ключи забрали, чтоб домой вовремя приходила!..

— Кто?

— Шнурки? Предки!

— Родители, что ли?

— Ну да! Слушай, ты же молодой, чего базара нашего не знаешь?

— Я из деревни.

— Да? А с виду совсем бундесовский мэн!

— Ладно, хозяйка, если не веришь, угости родню из деревни кофе.

— Да? В деревне, по-моему, только самогон пьют.

— Это смотря в какой.

— Нет, я не за этим пришла.

Девчонка сбросила в прихожей на тумбу куртку и, оставшись в джинсах и мохнатом свитере, по-хозяйски двинулась в комнату. Марк шел за ней, все больше сомневаясь в том, что эта пигалица бывала в квартире раньше.

Девушка зашла поочередно в одну, в другую комнату, в конце концов остановила свой выбор на той, где отдыхал Марк, — с велюровым диваном. Девица с размаху хлопнулась на его широкую упругую поверхность, которую язык не поворачивался назвать сиденьем.

— Меня зовут Оля.

— Меня Гена. Так чего пришла?

— Хочу, чтоб ты меня полюбил!

— Хорошо, я тебя люблю.

— Э нет, устное творчество мне душу не терзает. Люби меня на этом диване!

— А может, лучше на полу?

— Давай!

— А в лифте?

— М-м… Не, к лифту я еще не готова.

— Оля, ты где живешь?

— Тебе это знать не обязательно.

— А сколько лет, можно узнать?

— Можно. Скоро будет пятнадцать.

— Тогда иди ты, Оля, домой. За тебя дадут больше, чем ты стоишь…

Ольга согнала с лица озорную и немного вульгарную, похожую на оскал улыбку:

— Тебе не этого надо бояться, Гена-крокодил. Это когда еще случится или не случится. А если спать со мной не будешь, тебя убьют!

— Это кто же?

— Кто надо!

Марк пытался понять, что это за девчонка, кто и с какой целью послал ее сюда. Впрочем, может быть, она раньше приходила сюда к тому офицеру, который холостой? Маловероятно, слушатель военной академии не станет ради смазливой дуры рисковать погонами и перспективами. Если, конечно, здесь живут настоящие слушатели, а не какой-нибудь левый контингент. Трудно было найти этому логическое объяснение. Собственно говоря, логика — далекая от алогичной жизни вещь. Но и такого абсурда, который происходил сейчас на двух десятках метров казенной жилой площади, не должно было быть.

— Если бы сейчас было лето, я решил бы, что ты перегрелась на солнце. Ну а раз всего-то ранняя весна, значит, на почве порнухи вскипела дурная кровь, — сделал вывод Марк. — Сейчас перекусим чего-нибудь, и отведу я тебя домой, к папе и маме. Так?

— Не-а! — кокетливо улыбнулась она.

Марк вздохнул и поплелся на кухню.

Сварил кофе, сделал по паре бутербродов с колбасой и сыром «Виола», взгромоздил все на поднос, потащил в комнату и остановился, ошарашенный, в дверях.

3

За те десять минут с небольшим, что он провел возле кухонного стола, Ольга устроила следующее: погасила верхний свет и включила ночник над диваном, повозилась возле музыкального центра и включила негромкую, но отнюдь не убаюкивающую музыку.

Сама она совершенно обнаженная лежала на диване, закинув за голову руки, так что маленькие упругие грудки задрались вперед и вверх, открывая нежную белизну кожи у основания грудей. Ноги с полудетским бесстыдством и непосредственностью раскинуты, открывая небольшие, рыжеватые, полупрозрачные в мягком свете кудряшки.

Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, затем Марк осторожно поставил поднос на одну из перевязанных коробок и, теребя пальцами ремень, подошел к дивану.

— Ты что, милая, хочешь меня убедить, шо этими маленькими ножками уже успела желоб на панели протопать?

— Чево? — брякнула Ольга.

— А повернись-ка, посмотрю, так ли ты совершенна сзади, как спереди.

— У, извращенец! — хихикнула она.

Однако послушно начала поворачиваться спиной.

Одним движением Марк выдернул из брюк джинсовый ремень и сильно, но не чрезмерно стегнул по нежно-розовым половинкам Ольгиного зада.

Девчонка взвизгнула от неожиданной жгучей боли, хотела вскочить, но Марк уже прижал одной рукой ее спину и охаживал быстро краснеющие ягодицы ремнем.

— А-а! — орала девчонка, бешено вертясь под ударами. — Сука!.. Козел!.. Больно! Больно!..

Всыпав шлепков десять, Марк отпустил ее и быстро отскочил от рванувшихся к его лицу пальцев с длинными лакированными ногтями.