Книга Шахидка с голубыми глазами - Андрей Дышев

– Вы понимаете, что я не всесилен и не смогу поймать пулю на лету? – сердито бубнил я ему на ухо, когда профессор вдруг без предупреждения ринулся в самую гущу рыночного многолюдья – ему вдруг приспичило купить сувенирную матрешку, внутрь которой можно было бы вставить бутылку водки.

– По-моему, ты сгущаешь краски, – добродушно улыбнулся профессор и похлопал меня по плечу.

– Если вы в этом уверены, – жестко заметил я, – то, может быть, вы обойдетесь без меня?

– Ладно, ладно, – примирительно ответил профессор. – Я не буду торопиться… Но ты сам посуди: мы уже полдня мотаемся по городу, а со мной еще ничего не случилось.

На такой аргумент мне нечем было возразить.

В постоянном ожидании коварного выстрела я пребывал до тех пор, пока мы не приехали в аэропорт. В зале регистрации было полно милиции, и я немного успокоил себя тем доводом, что здесь киллер не решится осуществить свой гнусный замысел.

Заняв свободный столик, мы с профессором принялись заполнять декларации. Мне было проще, так как во всех графах, где надо было указать ввозимые предметы, я ставил прочерк. Как я уже говорил, кроме запасного комплекта нательного белья и бритвы у меня ничего с собой не было. Разумеется, если не принимать во внимание пистолет Макарова и изготовленный специально для него отражатель, который гениальный инженер Сергей подвез прямо в аэропорт. Он позвонил мне на мобильный и назначил встречу в мужской уборной. Разумеется, профессор не отпустил меня одного и пошел со мной. Я давил в себе идиотский смех и стыд, делая попытки незаметно зайти в кабинку, где меня ждал инженер. К счастью, все удалось.

Пока профессор, шевеля губами, мысленно пересчитывал валюту, которая была у него с собой, я внимательно осматривал зал, надеясь увидеть Яну. Очень много проблем отпало бы сразу, если бы мне удалось ее найти и разговорить. Может быть, пропала бы необходимость везти с собой пистолет. А может быть, моя поездка в Испанию утратила бы смысл. Все зависело от того, что поведала бы нам Яна… Ожидание раскрытия этой тайны становилось мучительным. Если бы профессор позволил мне ненадолго отлучиться, я бы трижды обежал зал, поднялся бы на второй этаж, проверил бы стойки регистрации и наверняка нашел бы девушку. Но увы! Договор есть договор.

Мы благополучно прошли таможенный и паспортный контроль. Мой «дипломат» с носками, трусами и «Макаровым» так же, без задержки, уехал по движущейся ленте с другими чемоданами на погрузку. Профессор возжелал зайти в «Дьюти фри» за бутылочкой английского джина. Я плелся за ним, как пограничная овчарка, и крутил во все стороны головой, еще не теряя надежды увидеть Яну.

– Ты что-то хочешь купить? – спросил профессор, читая надпись на этикетке «Гордона».

– Я хочу встретить Яну, – ответил я.

– Яну?

Он опять произнес имя девушки бездумно, чисто машинально, дублируя меня, как эхо, и мне стало ясно, что он опять забыл, кто это такая и что от этого человека, может быть, зависит его жизнь… Как я ни старался, нигде не мог увидеть худенькую девушку с впалыми щеками и тонкими губами. Лишь бы с ней ничего не случилось! – мысленно молил я и тотчас успокаивал себя: с ней мужчина, у мужчины джип… И вообще, место «три А» находится в салоне бизнес-класса, а пассажиры этого класса проходят на посадку через VIP-зал и к самолету подъезжают на индивидуальном авто. Встречусь с ней в самолете. У нас будет достаточно времени, чтобы обо всем переговорить и все обсудить.

Погрузившись в поиски Яны, я вдруг обратил внимание на то, что испытываю не только и даже не столько желание выпытать у нее тайну, как просто увидеть ее. Увидеть при нормальном освещении, без белой косынки, не в больничном халате, а в цивильной одежде. Еще мне хотелось подержать ее за руку, чтобы еще раз убедиться, что она теплая. Я не совсем понимал движения своей души, но в ней зарождалось теплое любопытство к Яне как к девушке, пережившей тяжелую драму, побывавшей на грани смерти, но благополучно вернувшейся к жизни.

– Я волнуюсь за тебя, – сказал профессор, когда мы заняли свои места в середине салона экономического класса. – Ты можешь свернуть себе шею.

Он был прав. Я напоминал себе карлика, сидящего в кинозале за спинами рослых зрителей: и влево наклонялся, и вправо, и привставал, пытаясь увидеть самую интересную сцену. А самое интересное происходило далеко впереди, за шторками, отделяющими салон бизнес-класса, где должна была находиться Яна.

– Вы позволите мне отлучиться на несколько минут? – спросил я у профессора.

– Я бы позволил, – ответил профессор, раскрывая рекламный буклет авиационной компании. – Да стюардесса не разрешит.

Верно, по проходу уже шли девушки в униформе, оснащенные отполированными улыбками, и ласковыми голосами настоятельно рекомендовали пассажирам занять свои места и пристегнуть привязные ремни. Я застонал от нетерпения, но подчинился, нервно клацнул застежкой и закрыл глаза.

Мы взлетели. Вынужденное безделье угнетало меня. Моя деятельная и нетерпеливая натура не выносила провалов и пауз. Не дождавшись, когда самолет доберется до своего эшелона и пассажирам разрешат бродить по салону, я выдрал из блокнота листочек и стал писать на нем: «Яна! То, что ты говорила мне в отношении профессора…»

Моя рука замерла. Нет, не то я пишу: «Ты говорила мне». Кому «мне»? Она ведь не знает моего имени!

Я скомкал бумажку и начал писать заново.

«Яна, все, что ты хотела сказать профессору…» Опять не то! Почему с этой серьезной просьбой к Яне обращаюсь я, случайный человек, которого она, скорее всего, уже забыла?

Я снова смял записку. Профессор искоса поглядывал на меня и, кажется, посмеивался.

– Вот что, – сказал я ему. – Возьмите ручку и пишите сами, своим почерком.

Я положил ему на колено блокнот.

– А что писать?

Профессор заставлял меня отрабатывать гонорар на полную катушку. Я стал диктовать ему, как если бы он был моим учеником, причем учеником младших классов, еще не вполне освоившим эпистолярный стиль:

– «Я нахожусь в этом же самолете, где и ты, место „27 Е“. Если у тебя есть, что сказать мне, подойди сразу же, как сможешь. Профессор Лембит Веллс».

– Все правильно? – спросил профессор, протягивая записку мне.

Я кивнул, сложил записку вчетверо и нажал кнопку вызова стюардессы.

– Передайте эту записку пассажирке, которая сидит на месте «три А», – попросил я стюардессу, подошедшую ко мне.

Стюардесса кивнула, пообещала сделать это немедленно, хотя моя просьба ее удивила. Профессор снова углубился в изучение рекламы, а я стал ждать, когда к нам подойдет Яна. Мне нетрудно было представить, что должна испытать девушка: и безграничное удивление, и страх за жизнь профессора, и негодование на его безрассудную смелость. Видимо, нам троим, дабы не соблазнять чужие уши, будет удобнее встать в середине салона, у гардероба… Я украдкой взглянул на профессора. Железные нервы у человека! Или же полное, исчерпывающее доверие ко мне. Казалось, что его совсем не интересует, что сейчас нам скажет Яна, и все его внимание было сосредоточено на винной карте; можно было подумать, что профессор отнесся к моему тактическому ходу как к некой игре, к несерьезному занятию, и только его воспитанность не позволила ему откровенно надсмехаться надо мной.