Книга Тайна черной жемчужины - Елена Басманова

К ее удивлению, через минуту-другую за дверью заговорили и дверь стали отворять. На всякий случай Брунгильда сделала два шага назад.

Дверь медленно открылась, и на пороге появился сонный мужичок средних лет, в синей рубахе из миткаля и в темной жилетке. Он протер глаза кулаком и вымолвил равнодушно:

– Чего изволит барышня?

– Князь Бельский умер? – спросила растерянно Брунгильда.

– Как есть умер, барышня, – подтвердил, перекрестившись, мужичок, – сиротиночка вы наша бедная. Завтрева обещали нотариуса вам прислать. Не убивайтесь.

– А вы что здесь делаете?

– Сторожу вашу милость драгоценную, – сказал мужичок, – на случай, если потребуется вам чего. Да чтоб покойней вам было.

– Мне покойно, – ответствовала Брунгильда, – но...

– Да, понял я, понял, вот извольте принять ночную вазу. Без этого нельзя. А как сделаете свои дела, кликнете меня, в дверь постучите.

Он поставил перед отпрянувшей Брунгильдой фарфоровую ночную вазу с крышкой и снова закрыл дверь.

Брунгильда постояла в раздумье над горшком – нет, ночная ваза ей не требовалась, она уже воспользовалась подобной в комнате Бельского.

Она обвела взглядом стены: возле дверей, за портьерой, она обнаружила кнопочку – как она раньше не догадалась поискать включатель! От одного движения яркий электрический свет озарил мрачную комнату, грязные пятна на когда-то роскошных темно-бордовых, с золотыми арабесками, обоях, светлые следы от снятых фотографий и кар тин, полуистертый бархат на кресле и диване. К сожалению, на стенах не было ни одного зеркала! Кажется, не видела она их и в спальне Бельского. Да и возвращаться туда не хотелось.

С тех пор как она попала сюда, она еще ни разу не смотрела на себя в зеркало! Старшая дочь профессора Муромцева вспомнила о подарке Клима Кирилловича и Полины Тихоновны.

Свой кожаный ридикюльчик Брунгильда Николаевна обнаружила на диване под подушкой. Она быстро достала чудесное зеркальце – и ахнула! Что творилось на ее голове ! Чудесные золотистые кудри, уложенные в прическу, смялись, растрепались, обвисли. Брунгильда отыскала в ридикюльчике расческу и, распустив волосы, тщательно расчесала их, уложила по-новому. Потом смочила носовой платок сельтерской водой и отерла лоб, щеки, шею и руки. Взяв снова в руки зеркальце, она припудрила носик... Теперь пленница чувствовала себя гораздо лучше.

Приведя в относительным порядок свое платье, старшая дочь профессора Муромцева собралась с мыслями. Не выпуская из рук зеркальце, встала и снова направилась к двери к коридор. Постучала, и через минуту на пороге появился ее сторож. Невысокий мужичок уже не выглядел сонным и довольно доброжелательно смотрел на девушку:

– Сейчас, сейчас, милая барышня, заберу вашу ночную вазу, не беспокойтесь.

– Не надо, друг мой, оставьте, – как можно ласковее сказала Брунгильда. – У меня к вам одна небольшая просьба.

– Всегда готов служить вашей светлости, – добродушно ответил сторож. – Но я хотела бы знать ваше имя, мне так удобнее будет разговаривать с вами.

– Афанасий Егоров кличут, – польщенно ответил тот.

– Афанасий Егорович, я – княжна Бельская. – Брунгильда внимательно посмотрела на своего тюремщика, он согласно молчал, и она более уверенно продолжила:

– Я приехала сюда вчера, несчастный мой отец умер, и я от горя совсем ослабла. У меня болит голова, ломит виски, а взять с собой порошок от головной боли я забыла.

На лице сторожа проступило смущение. Барышня действительно была чересчур бледненькой и тоненькой. Маленький аккуратный носик, чуть приоткрытые розовые губы, точеный подбородок, лебединая шейка... На длинных шелковистых ресницах дрожали крупные слезы.

– Ах, у меня так болит голова, – обиженно простонала Брунгильда и, поднеся к лвцу зеркальце, поправила золотистый локончик, – я чувствую себя неважно. Как я завтра предстану перед нотариусом? Что сказал бы мой покойный отец – князь Бельский?

Сторож, не зная, чем помочь барышне, на всякий случай уставился на зеркальце.

– Ишь, какие загогулинки, – удивился он. – Впервые такое вижу. Ника к золотые или просто позолоченные?

– Золотые. Это подарок., – слабым голосом пояснила Брунгильда. – Я занимаюсь музыкой. Так хотел мой отец. И зеркальце, видите, в форме скрипичного ключа.

– Какого ключа? – переспросил сторож.

– Скрипичного, есть такой знак в музыкальной грамоте. Афанасий Егорович, а у вас есть дети?

– Да, барышня, дочка есть, Дарья. В неразумном возрасте еще она.

– Дарья Афанасьевна, красиво звучит, – вздохнула Брунгильда, – не сомневаюсь, из нее настоящая красавица и умница вырастет. У нее хороший отец. Вы так добры ко мне, к бедной сироте. Но что теперь со мной будет? Впереди столько скорбных хлопот. А у меня так болит голова!

– А не соснуть ли вам, ваше сиятельство? – Брунгильда заметила, что сторож смотрит на нее сочувственно.

– Ой, Афанасий Егорович, я на нервной почве беспробудно спала два дня, – пожаловалась Брунгильда, – оттого и голова разламывается. Где же взять порошок? Не позвонить ли в аптеку? В квартире есть телефон? – Последний вопрос она задала нарочито равнодушно.

– Здесь-то нет, а в аптеке имеется. – Афанасий Егорович беспомощно смотрел на мучения красивой барышни.

– Быть может, вы сходите в аптеку? Я видела, она через дорогу, – почти пропела Брунгильда нежнейшим голоском.

– Я бы сходил, мне не трудно. – Сторож в задумчивости почесал затылок. – Да не велено мне вас без присмотра оставлять.

– Афанасий Егорович, а вы заприте меня на ключ, – ласково предложила Брунгильда. – Аптека рядом. Минутку-другую и займет все дело. А я никому не скажу, что вы отлучались. – Боюсь службу потерять, – признался сторож, – я здесь по просьбе хозяйки моей, а и служу-то сторожем при ней, в той же аптеке. Вдруг разгневается, уволит за ослушание.

– А в аптеке сейчас есть кто-нибудь?

– Почитай, без присмотру оставлена, я отсюда из окна в кухне поглядываю.

– Так никто и не узнает. Ключ-то у вас должен быть. А найти нужный порошок вы наверняка сумеете.

– Да где какие готовые порошки лежат, знаю, – гордо ответил приосанившийся мужичок.

– Когда все хлопоты кончатся, непременно подарю вашей Дарьюшке такое же зеркальце. Чтобы любовалась собой да молилась за меня. Я, княжна Бельская, не забуду вашей услуги.

Брунгильда отошла к дивану и взяла свой ридикюльчик. Достала зелененькую купюру и протянула ее сторожу:

– Вот вам деньги, дорогой друг, за лекарство надо платить.

Сторож с восхищением смотрел на девушку, которая, казалось, стала выше ростом: она стояла прямо, гордо приподняв головку и слегка опустив свои длиннющие ресницы... Настоящая княжна! Голубая кровь!