Книга Кольцо вечности - Патриция Вентворт

В ответ на этот вопрос Лэм приказал:

— Покажите мне руки, Каддл, — обе сразу. Положите их на колени.

— Это еще зачем?

— Покажите руки!

— Хватит ломать комедию! — огрызнулся Альберт, но положил руки на колени.

Верхний сустав указательного пальца на левой руке отсутствовал.

Глава 23

Миссис Бартон была встревожена и сердита. Прослужив тридцать лет экономкой в Дипсайде, она научилась владеть собой и держать язык за зубами. Поладить со старым мистером Хатауэем было непросто. С возрастом он стал вспыльчивым — особенно после того, как его жена умерла, а единственный сын погиб на охоте. Были и другие обстоятельства — из тех, о которых не говорят вслух, но догадываются. Мало кто в деревне знал о них. Мистер Хатауэй в одиночку опустошал графин, с трудом добирался до спальни, но никто не подозревал об этой пагубной привычке несчастного одинокого джентльмена. Однажды он поймал на воровстве горничную с хорошими рекомендациями и прекрасными манерами. Поначалу все шло хорошо, а потом она украла из столовой подсвечник и позолоченную шкатулку, подаренную прадедушке мистера Хатауэя одним французским джентльменом, которого он спас во время революции. Но такого, как сейчас, в доме еще никогда не случалось!

Думая об этом, миссис Бартон покраснела до корней волос. Когда мистер Грант уезжал по утрам в воскресенье и возвращался на следующий день, она не заходила к нему в спальню — там обычно убирала Агнес. Сегодня был понедельник, застилать постель не пришлось, но она поднялась в спальню, чтобы посоветовать Агнес хорошенько прогреть отсыревшие простыни. Напрасно она это сделала, но старый мистер Хатауэей терпеть не мог сырость и не засыпал без грелки, а ей долго пришлось ухаживать за пожилым джентльменом…

Румянец стал еще ярче, когда миссис Бартон вспомнила отвратительную сцену. Агнес находилась в спальне, даже не удосужившись прикрыть дверь. Стоя на пороге, миссис Бартон все видела. Что же именно? Она не сразу поверила своим глазам: Агнес наклонилась над постелью, целуя подушку, а слезы так и текли у нее по лицу! Она всхлипывала и целовала подушку мистера Гранта. Какой стыд! Миссис Бартон сама не понимала, как сдержалась. Бесшумно прикрыв дверь, она вернулась в кухню. Когда Агнес спустилась выпить чаю, миссис Бартон не подала и виду, что ей все известно. А скверная девчонка тоже вела себя как ни в чем не бывало — странная улыбка на лице, странный взгляд. Только когда она направилась к двери, миссис Бартон не выдержала — очень уж ее разозлил взгляд Агнес. «Что это ты о себе возомнила?» — выпалила она.

Сегодня утром у них и без того было немало поводов для беспокойства. В округе произошло два убийства, нашли два трупа молодых женщин, а Агнес рыдает над подушкой Гранта Хатауэя! Миссис Бартон не могла думать ни о чем, кроме скандальной выходки горничной. Так уж устроен мир: то, что происходит с нами, гораздо важнее всего, что творится с другими людьми; мельчайшей пылинки в собственном глазу достаточно, чтобы перестать замечать бревно в чужом. Когда в воскресенье утром пришел молочник от мистера Стоукса и сообщил, что труп Мэри нашли в старой конюшне, Агнес истерически вскрикнула, а миссис Бартон испытала потрясение. А днем нашли второй труп, в подвале дома лесника, и эта новость взволновала обеих женщин сильнее, чем любое описание преступления в газете. Что касается Мэри Стоукс, миссис Бартон всегда считала ее слишком уж смелой и предсказывала, что она плохо кончит, но Луизу Роджерз она не знала — странно, что ее убили именно здесь, в Дипинге. Однако скандал в доме, где миссис Бартон прослужила тридцать лет, будучи образцом нравственности — совсем другое дело. Молодые вертушки погибают каждый день, но столкнувшись с непристойным поведением в собственном доме, миссис Бартон испытала сильнейшее душевное волнение и внутренний протест.

В таком состоянии она спустилась в кабинет после ленча и попросила разрешения поговорить с мистером Грантом.

Он оторвался от недописанного письма.

— Надеюсь, у вас важное дело, миссис Бартон? Я очень занят.

Она застыла, как камень, — массивная, с безукоризненным пробором в седых волосах, в черном платье, застегнутом на все пуговицы, с белоснежным воротником и камеей с изображением женской головки. Миссис Бартон и не подозревала, что украшает себя изображением головы Медузы, но классическая мифология была для нее книгой за семью печатями, а брошью она дорожила, как наследством от тетки. Черты ее лица были правильными, глаза — красивыми, манеры — благородными, а осанка — внушительной.

Подавив вздох, Грант отложил ручку и спросил:

— Так в чем дело?

— Я не задержу вас, сэр. Я просто хотела сообщить вам, что намерена дать Агнес расчет.

— Вот как?

Под пристальным взглядом экономки он поежился. Серые глаза миссис Бартон смотрели на него в упор. Грант даже не подозревал, что она увидела то, чего и ожидала, — выражение растерянности, удивления и скуки на его лице.

Ни на минуту миссис Бартон не позволила себе забыться и заподозрить мистера Гранта в греховной связи с Агнес: для нее он был джентльменом, расставшимся с женой по неизвестной причине. Какая досада! Мисс Сисели Эбботт — очень приятная молодая леди, они с Грантом были так счастливы! Когда она вернулась к родителям, в доме воцарилось уныние. Сисели привнесла в дом свежую струю, ее пес Брамбл вечно вертелся под ногами, носился по лестнице, как жеребенок, умильно выпрашивал косточки. Досадно, что мистер Грант и мисс Сисели расстались, но всем известно, что случается с одинокими джентльменами. От дальнейших выводов миссис Бартон воздерживалась.

Все эти мысли промелькнули в ее голове в одно мгновение. Тем временем Грант Хатауэй осведомился:

— А в чем дело? Агнес мрачновата, но, по-моему, работает старательно.

— Я не нахожу изъянов в ее работе. Вдаваться в подробности мне бы не хотелось, мистер Грант.

— Как вам угодно.

— Да, сэр.

И он вернулся к письму.

Когда Агнес в половине пятого принесла в кабинет чай, Грант все еще писал. Она включила свет и минуту стояла молча, глядя на него. Перед ней были только плотный твидовый пиджак, широкие плечи, затылок и рука, скользящая по бумаге, но Агнес впитывала это зрелище всем своим существом. Она была худой смуглой женщиной с сальной кожей лица и густыми прямыми черными волосами. С ее лица не сходило мрачное выражение.

Словно почувствовав на себе ее взгляд, Грант заерзал и сказал, не оборачиваясь:

— Поставьте поднос и ступайте. Я хочу закончить письмо.

После минутного замешательства она бесшумно вышла из комнаты и закрыла дверь. Грант написал еще три-четыре строки, поставил подпись, обернулся и налил себе чаю. Пока чай остывал, Грант вложил письмо в конверт и адресовал его Джеймсу Рони, эсквайру, в Пассфилд, Ледстоу, близ Ледлингтона.

Потягивая чай, он размышлял о только что принятом решении. Джеймс был готов уплатить за юного Стивена кругленькую сумму, а Грант нуждался в деньгах. И смышленый мальчик был ему по душе. В наше время хозяйство надо вести с умом, если хочешь преуспеть. Но и без денег не обойтись.