Книга Урожай собрать не просто - Юлия Васильева

— Эй, Сивый, выпрягай лошадей! Больше здесь ничем не разживешься!

Э-э-э-э, как лошадей?! Нет, не надо! На чем же мы до дому доберемся?

Я дернулась, но господин Клаус схватил меня за запястье и сжал его с такой силой, что у меня чуть не потемнело в глазах.

Разбойнички тем временем за считаные минуты выпрягли лошадей и были таковы.

Мы с фабрикантом остались одни посреди безлюдной дороги. Кто-то подвывал в лесу. На небе ядовито посмеивался полумесяц.

— Да отпустите же вы меня! Неужели думаете, что я сейчас с улюлюканьем кинусь вдогонку? — наконец взмолилась я, поскольку начала терять все ощущения в кисти.

— Кто вас знает. — Фабрикант разжал руку. — Одна неосторожная фраза — и вас могли забрать вместе с лошадьми.

— Нужна я им!

— Нам очень повезло, что не нужны.

— Нам? — удивленно спросила я.

— Я боюсь ходить один по безлюдной дороге, — отшутился господин Клаус. — А дорога предстоит да-а-а-альняя.

Да уж, от Земска мы отъехали далеко: теперь до Кладезя ближе, но на пути, как назло, больше ни одного селения. Если повезет, то к утру дойдем… или…

— Зачем же ходить? — Я кивнула на велосипеды, все еще привязанные к оставленной бандитами коляске.

— Вы шутите!

— Ни в коем случае!

Дальнейшее наше путешествие со стороны действительно смотрелось скорее шутливым приключением, чем полугероическим предприятием, требовавшим недюжинного напряжения сил. Двое на велосипедах катились по дороге в лунном свете, — еще то было зрелище. А учитывая, что эти двое периодически падали в придорожные канавы и буераки, — так и вовсе обхохочешься (если, конечно, не являешься одним из них). Сил спорить о чем-либо уже не было, поэтому мы с фабрикантом развлекали себя тем, что подсчитывали количество падений друг друга. К несчастью, в этом вопросе я лидировала, а господин Клаус никак не хотел признать, что соревнование нечестное, просто потому, что на нем не было многослойной юбки.

Часа через полтора мы сдались и, окончательно обессилевшие, пошли по дороге пешком, ведя велосипеды рядом с собой. Кладезь возник перед нами ранним утром в предрассветном тумане. Редкие встречные творили охранные круги, когда наша парочка вдруг выныривала перед ними из дымки, а затем провожали удивленными взглядами. Если бы я знала, чем мне аукнутся эти взгляды, то не пыталась бы ни с кем здороваться.

Дом господина Клауса был первым на дороге, и я честно предполагала, что здесь спутник меня и покинет, предоставив дальше идти в гордом одиночестве. Но нет: фабрикант велел мне подождать пять минут и быстро вывел из ворот рабочую лошадь, запряженную в телегу. Оставалось только гадать, то ли других средств передвижения под рукой не было, то ли хозяин счел, что большего я не заслуживаю. В любом случае, изображать оскорбленное достоинство не было ни сил, ни желания: ноги отваливались, голова гудела — поэтому я почти что с радостью залезла в телегу вместе с велосипедом и прислонилась к бортику. Господин Клаус посмотрел на меня как-то очень хмуро, но ничего не сказал.

Пусть хмурится, мне бы только до дома добраться: отделить ноги от туфлей (правда, боюсь, для этого понадобится хирургическое вмешательство), снять платье, превратившееся в лохмотья, и ящеркой нырнуть в постель. Я попросила фабриканта остановить телегу подальше от дома, чтобы не перебудить полдвора своим появлением.

— Ну спасибо, что подвезли.

Фраза прозвучала как издевка, пусть таковой и не задумывалась. По сути, господин Клаус домой меня не довез, не стану даже упоминать о «целости и сохранности». Не его в том вина, но благодарность все равно прозвучала как-то не по-доброму.

— Идите, за вас, наверное, переживают. — На лице фабриканта не отразилось ни одной эмоции.

— Не думаю. Спокойной ночи или скорее уж утра, господин Клаус. — Я развернулась и покатила велосипед в сторону нашей садовой калитки.

Ага, переживают, как же! Дрыхнут небось все! И даже во сне радуются, что больше некому доставать их своими поучениями. Парадная дверь, как и ожидалось, была все еще закрыта, черный ход тоже — слуги пока не проснулись. Похоже, что с попаданием внутрь возникнут неожиданные трудности, а уж о попадании в собственную постель вообще молчу. Оставив велосипед около сарая, я подошла к дому с той стороны, куда выходили окна братьев. Кого бы позвать? Выбор небогат. Если бы Лас был дома, я, не раздумывая, кинула бы камешек в его с Иваром окно. Наш послушник, конечно, начал бы читать мне нотации, но Лас тем временем по доброте душевной впустил бы меня в дом. А так получается, что я не ступлю на родной порог, пока не покаюсь — желательно прилюдно. От Оськи насмешек не оберешься, да и Ерема будить жалко — он только тогда и похож на нормального ребенка, когда спит, свернувшись комочком в своей кроватке. Остаются Ефим с Михеем.

Я не стала рисковать с камешком, а сорвала с рябины под окном несколько ягодок и запустила одну в окно на втором этаже.

— Фимка!

Вы замечали, что в некоторых неудобных ситуациях у людей вдруг появляется уникальная способность «кричать шепотом»? Иногда эта способность дает просто поразительные результаты…

— Тут он я, чего орешь? — раздался голос за моим плечом.

От неожиданности я подпрыгнула и едва не ударила брата затылком в подбородок. Он вовремя отступил на шаг и попридержал меня за плечи:

— Ой-ой, да тише, тише.

— Ты чего здесь делаешь? — Наверняка ведь со своей зазнобой до утра где-нибудь гулял. Вот поймает его фермер — тогда копанием картошки не отделаешься.

— А ты чего?

— Давай я тебе дома расскажу. Михей нам откроет?

— Как же, добудишься его. Я сам нам открою. — С этими словами он вынул из кармана ключ и без тени сомнения направился к черному ходу.

— Где ты взял ключ?!

— Сестренка, ты определись: хочешь узнать ответ на свой вопрос или попасть в дом?

Он еще, бессовестный, спрашивает!.. Конечно, хочу знать, где он взял этот ключ! Тот, который принадлежал маменьке, хранится у меня в комнате в общей связке, и так просто его не снимешь, остальные у прислуги. Если кто-то из слуг потерял ключ и не сообщил нам — это проблема, потому что в следующий раз потеря вполне может оказаться в руках грабителей. После прошедшей ночи тема грабителей была мне как нельзя более близка…

Хотя после прошедшей ночи эта тема могла денек и подождать… поэтому я молча, на цыпочках, прошла за Ефимом в дом. Родная кухня встретила нас с братом вязаным тапочком, вылетевшим из противоположного от двери угла. К счастью, вязаные тапочки не рассчитаны на дальние полеты, поэтому сей снаряд упал нам под ноги, так и не достигнув цели. Мы с братом настороженно остановились и вгляделись в полумрак.

— Няня? — осторожно спросила я.

В углу раздался скрип, и старушка поднялась с табуретки во весь свой невеликий рост. В одной руке она держала веник и угрожающе похлопывала им о ладонь другой руки. Не было произнесено ни слова, но мы с Ефимом, точно моряки, читающие послание с чужого корабля по вывешенным цветным флажками, ни капли не сомневались, что означают эти похлопывания. Их ритм и периодичность дословно сообщали нам следующее: «Где вас носило?! Мошенники вы этакие! Ладно, этот обормот усы еще не успел отрастить, а за каждой юбкой бегает! Но вы, барышня, вы-то уж должны были бы помнить о приличиях! Так позорить собственную семью!! Что соседи скажут! Явилась под утро! А теперь ступай туда, откуда пришла, нам такие не нужны!» — примерно так, если убрать все непечатное.