Книга Рассвет для двоих - Эмили Джордж

— ...Меня не проведешь. Я не первый год в бизнесе. Мне ли не знать, что такое фиктивная сделка. Только вот, знаешь ли, мне кажется, в одном вышел прокол. Ты уверена, что Альдо будет так уж счастлив, что папа все отдает Джакомо после разговора с тобой? Ты не перестаралась? С неопытными актерами это бывает. Ладно. Не буду мешать. Невесты перед свадьбой ужасно нервные... говорят. Особенно если жених забывает явиться к алтарю.

Вероника ушла, плотно прикрыв за собой дверь. Лу немножко посидела на краю кровати, потом встала, взяла со стола стакан с недопитой минералкой — и с наслаждением запустила им в дверь.

Вечером она не стала спускаться вниз. Не пустила к себе Донателлу. Прямо через дверь сообщила, что у нее очень болит голова и она постарается заснуть.

Альдо так и не появился.

Лу сидела в кресле у открытого окна и мрачно перебирала запутавшиеся обрывки мыслей в голове.

Ему необязательно на ней жениться.

Ей необязательно притворяться влюбленной.

Она не притворяется.

Она влюбилась.

А он ее бросил.

Что значит бросил? У них был контракт, теперь в нем отпала всякая надобность.

Но ведь тогда все поймут, что Альдо хотел их обмануть?

А это его трудности. Ей наплевать.

Наплевать. Конечно, наплевать. Но почему так болит сердце? Почему невозможно закрыть глаза? Почему в ушах звучит его голос?

Ты идиотка, Лу Джонс. Ты по собственной глупости встряла в невероятную по своему идиотизму историю, запуталась в ней, испортила себе жизнь, переспав с красавчиком-графом, а теперь тебя ждет еще один день позора — и возвращение в Англию, где тоже, между прочим, придется что-то объяснять.

Слезы текли по щекам, Лу не вытирала их.

12

Донателла Бонавенте готова была силой взломать дверь в спальню Лу, но та открылась неожиданно легко. Донателла влетела в комнату —и застыла на месте.

Элегантное и строгое серое платье, тонкая нитка жемчуга на шее, гладко зачесанные черные волосы. Еще темные круги под глазами, искусанные и припухшие губы, бледные до синевы щеки. Лу Джонс напоминала призрак невесты, но никак не саму невесту.

Донателла откашлялась и пискнула внезапно севшим голосом:

— Я знала, что нельзя оставлять тебя одну этой ночью! Что происходит, скажи на милость?

— Ничего особенного. У меня сегодня свадьба.

— А где платье? Где наша шикарная фата? Где румянец на нежных щечках, черт побери?!

— Донателла, я долго думала...

— Это видно! У нас полчаса времени!

— Погоди. Я решила — это ведь не венчание. Простая формальность в мэрии...

Глаза Донателлы подозрительно заблестели.

— Значит, в мэрии, говоришь...

- Ну да. Мы... с Альдо не сторонники всех этих пышных церемоний, от которых несет пылью веков...

- Понимаю. Все эти глупые голуби, рис в волосах, цветы и подарки...

— Кому-то это нравится, но мы всегда хотели, чтобы церемония была скромной...

- Конечно! Чем скромнее, тем лучше. Жаль, нельзя пойти в джинсах...

— Почему ты злишься?

- Что ты! Тебе показалось. Я просто несколько растерялась. Видишь ли... всецело уважая вашу с Альдо скромность... дело в том, что на церемонию обещала приехать наша троюродная бабушка из Тосканы. Ей уже за девяносто, и она может не понять, что именно происходит - свадьба или отпевание.

— Донателла, я...

- Ради старушки, ну что тебе стоит, а? У нас... гм... такая скромная мэрия, ты ее украсишь белым платьем. А фата отлично и скромно прикроет твое счастливое личико.

— Донателла...

— Лу! Я сейчас тебя убью! Немедленно вытряхивайся из этого савана и изволь соответствовать облику невесты.

В течение следующих пятнадцати минут Лу Джонс была переодета, накрашена и причесана. Единственное, что совершенно не изменилось, так это выражение лица счастливой невесты. Оно было поистине трагическим. Черные глаза горели мрачным и тоскливым огнем.

Лу машинально поправила фату, а потом безжизненным голосом заметила:

— Вероника вчера сказала, что он не придет на свадьбу. Сбежит.

— А ты поверила, да?

— Не знаю. Я больше ничего не знаю.

— Зато я знаю. Это все из-за папы.

— Граф здесь ни при чем...

— Еще как при чем! Ему давно пора отойти от дел.

— Донателла!

— Я его дочь, я ему же добра желаю. Он стал чувствовать себя Господом Богом. Юпитер, скажите на милость. Знаешь, зачем весь этот цирк вчера был?

— Какой цирк?

— С передачей наследства Джакомо, речами об Альдо и разговорах с тобой? Папа вбил себе в голову, что Альдо вознамерился его обмануть. Что ты ненастоящая невеста.

Лу почувствовала, что слезы уже совсем рядом. Близко-близко. Так близко, что только моргнуть - и они хлынут...

— ...А ведь ты ему понравилась, это сразу было видно. Нет же, устроил целое представление. Да про Джакомо уже давным-давно было все известно.

— Как?!

— Так. Только в белой горячке можно передать дела Альдо, хоть на неделю. Он шикарный парень, мой брат, но в бизнесе не понимает вообще ничего. Джакомо понимает и любит это дело, зато Джакомо физически не способен заниматься замком и виноградниками. Альдо на эту роль подходит идеально.

— Но если все знали... Зачем тогда от Альдо потребовали...

— Потому что папа склонен к мелодраматическим эффектам. И в детстве сказок перечитал. А я лично заявляю со всей ответственностью: никакое наследство не могло бы заставить моего брата жениться, если бы он этого не хотел!

— Донателла...

— Все. Поехали. До мэрии минут двадцать, а через четверть часа нас уже ждут.

— Мне надо сказать тебе...

— Потом. Скажешь, когда будешь замужней женщиной.

— Да где он сам?!

Донателла притормозила на секунду и задумчиво посмотрела на сердитую и растерянную Лу.

— Надо полагать, мечется вокруг... хм... мэрии и нервничает. Боится, что проклятие Вероники настигнет его и ты сбежишь у него из-под носа.

— Я не могу...

— Все. Вперед. Страшно, не спорю, но не смертельно. Неужели тебе не интересно, как выглядит семья Бонавенте при полном параде?

А посмотреть было на что! Весь замок Корильяно, все чада и домочадцы, все жители окрестных деревень — наряженные, веселые, с букетами и охапками цветов, с корзинками фруктов — выстроились вдоль дороги, ведущей к мэрии. Лу опустила фату на лицо, чтобы скрыть проклятые слезы. Господи, как же стыдно!