Книга Крестоносец из будущего. Самозванец - Герман Романов

— Где надо, — отрезал Андрей.

Он уже сообразил, что пан кастелян не просил у него милости себе напрямую. Но, по сути, прибегнул к заурядному торгу, ожидая, и не без основания, что надежда выручить своих из плена перевесит у командора жажду крови и мести.

«Убить этого стервеца можно, здешний закон на моей стороне. Но стоит ли колоть? Он же готовый свидетель, что я есть фон Верт, и поклянется чем угодно. Причем насмерть на этом стоять будет! Может, стоит выручить орденца? Ведь всплывет мое самозванство рано или поздно, а этот рыцарь будет мне обязан. Стоит рискнуть, но надо покумекать, как этого кастеляна на короткий поводок взять».

— Что ж ты в обносках ходишь, командор ордена Святого Креста?! Али денег у ордена нет, чтобы последнего «хранителя» приодеть?! Ты что, таким бродягой эти пятнадцать лет и ходил? В рубище? Или вериги носил?

Глумливый голос поляка вывел Андрея из размышлений. Нет, далеко не трус этот кастелян — прекрасно видел, что враг, убийца отца, который запомнился ему с детского возраста, может пустить в ход меч, но не боялся, а улыбался надменно.

— Деньги есть, — отозвался Никитин, — только пошукать нужно, вы у меня все выгребли, пока я в беспамятстве от вашего отравленного вина лежал. Грабители и те честнее — на меч берут добро. А вы, как шпыни ненадобные, трусливые похотунчики, умеете мелочь по карманам тырить у пьяных да связанных. Жулье мелкое!

— Я твоего на жалкий медяк не взял!

Кастелян вскинулся от оскорбления, заскрипев от гнева зубами. Видно было, что Андрей своими словами зацепил того до печенки.

— Если у тебя нет денег, то вопросы не ко мне. Ты ответишь за свои хулительные слова, командор Андреас фон Верт. И скоро ответишь! Не пройдет и месяца!

— Цепочку с крестиком ты с шеи не рвал, это точно. Сам видел, как ты их в амбаре пальцами мял…

— Так ты подсматривал! Эхма…

Кастелян простонал, а ладони крепко сжались в кулаки, до хруста. Никитин только ухмыльнулся — обидно стало гонористому шляхтичу, что обманули его, обвели вокруг пальца.

— А оружие мое почто на повозку нагрузил?! Добро мое и коней моих в повозку запряг?!

— То не твоя зброя, а моих воинов. Хотя, думаю, уже твоим пребывает — на меч ведь взял? Так?

— Так. Убил я твоих воинов, кастелян! На хрен им было нападать! Претензии имеешь?! Или сомневаешься?!

— Да нет! Покупать такой хлам ты не будешь. На меч возьмешь… Хотя мой доспех на оглоблю взят, но то мне простительно, клятва ведь твоя была. Одна радость — в убожестве своем ходить не будешь, а то с таким нищим меч скрестить даже зазорно. Приоденешься хоть…

Андрей улыбнулся — нравы здесь, как он и думал, оказались простыми и незатейливыми. Кто сильнее, тот и прав. А потому мучиться сомнениями Никитин не стал. Кивком подозвав к себе подошедшего от амбара Арни, он сделал характерное движение пальцами.

Чех все понял правильно и с немалой сноровкой, что говорило о его большом опыте в подобных делах, стал освобождать пана кастеляна от доспехов и кольчуги, выудив заодно и туго набитый монетами мешочек, который тут же сменил хозяина.

— Вира за обиду, — внятно сказал Арни кастеляну, но тот даже ухом не повел, пристально глядя на Никитина.

— Ты все честно сейчас взял, командор Андреас фон Верт! Но Замостье мое! Я его ордену не отдам никогда! А потому убей, у меня ведь нет сына, мстить некому! Вот и решишь вопрос!

— Убить?! — наигранно потянул Никитин. — Слишком простое решение, я не люблю таких…

— Да что ты говоришь?! — взорвался поляк. — Отца повесил не по обычаю! Если бы просто убил, я бы ничего не сказал, то бой. А ты повесил и замок оттяпал, ведь тогда сила на твоей стороне была. И я, Ярослав Замосцкий, вот уже два десятка лет на одной милости живу! Собаке и той кость кидают, а нам вы даже деревушки одной не выделили, все себе заграбастали. Убивай же, что время тянешь! Или насладиться моей беспомощностью подольше хочешь?! У тебя же мой меч в руках!

— Нет, тебя убивать не стану, — четко выговаривая слова, произнес Андрей, а сам подумал, что угораздило его попасть в чужую шкуру и решать чужие дела.

Не мог он убить этого молодого поляка сейчас, никак не мог, хотя тот бы его не пожалел. А потому мозг лихорадочно искал приемлемый вариант разрешения ситуации.

— Я оставляю жизнь тебе и твоим воинам! В обмен на захваченных вами орденцев! Конрад Сартский должен их выпустить немедленно, с оружием и всем имуществом, препятствий не чиня! Потому что не в бою их взял, а обманом злостным.

— А если пан Сартский их не отпустит?

— Отпустит, ему деваться некуда…

— Ты так считаешь, командор Андреас фон Верт? — язвительно, с нескрываемой издевкой произнес кастелян. — Ты не думаешь, что у пана Сартского на этот счет будет совсем иное мнение?!

— Если он откажет, то…

Андрей задумался, лихорадочно просчитывая ситуацию. Наконец, после минутной паузы, произнес:

— Тогда ты и твои люди, что здесь находятся, должны приехать в Бяла Гуру, и там я буду решать. Целуешь на том крест?

Кастелян надолго задумался и крепко, даже на лбу собрались морщины. Наконец, еще раз пристально взглянув на Никитина, будто опасался от того подвоха, решительно и твердо произнес:

— Хорошо, пусть будет так. Если пан Сартский не отпустит Стефана Зарембу и его людей, то я немедленно приеду к Белой Горе. И ты волен поступать со мной, как желаешь!

Последние слова дались кастеляну с трудом, гримаса ненависти на секунду промелькнула на лице. Поляк запустил руку под ворот и достал массивный серебряный крестик, прижав на секунду его к губам:

— На сем крест целую!

Андрей задумчиво покачал головой — мировоззрение у людей здесь религиозное, будь то христиане или язычники. И нарушить такую клятву — взять на душу смертельный грех!

«Но мало ли что выдумает пан Сартский, чтоб это обещание своего кастеляна обойти. Кто его знает, но по тому, что про этого магната говорят, можно сказать одно — палец в рот лучше не класть».

И тут Никитина осенило, и он мысленно возликовал: «Хорошо!»

Андрей повернулся к купцу:

— Пан Новак, у вас имеются с собою письменные принадлежности, чернила и бумага?

— Конечно, ваша милость! Купцу без них никак, ведь записи купленного и проданного вести нужно, и счет также.

Чех отвечал обстоятельно, но почтительно, будто и не было между ними вечерней пирушки и дружеского разговора.

— Вас не затруднит немедленно написать грамоту о том, что было решено мною и паном Замосцким? Только все, и поподробнее. А также причины обмена пана на рыцаря Зарембу. Я ее помещу под иконами, как напоминание о данной клятве.

— Под иконами?!

— Зачем вам это, ваша милость?!