Книга Ярость - Стивен Кинг

В это было невозможно поверить. Как во сне я смотрел надверь. Она была реальна. Дана тихонько рассмеялась и прошептала:

— Весь вечер ты заглядываешь мне под платье. К чему бы это?

И прежде чем я успел что-нибудь сказать, она поцеловала меняв щеку и слегка подтолкнула к двери.

Я встал и оглянулся в поисках Джо, но его нигде не было.Ноги мои затекли от долгого сидения, и мне захотелось пройтись по комнате,размять их. Еще мне хотелось прокричать на всю комнату, что я не в своем уме. Аеще — прикрыть чем-нибудь огромную выпуклость ниже пояса, чтобы никто недогадался о моем истинном состоянии.

Но ничего этого я не сделал, а просто пошел к двери.

Это был выход на пляж. Вниз вели ступеньки, я едва не упал ивынужден был передвигаться медленно, старательно держась за перила. Музыказдесь была едва слышна, ее заглушал шум волн, бьющихся о берег. Дул легкийпрохладный ветерок. Прямо передо мной простирался Атлантический океан, и лунаотбрасывала серебряные блики на темную водную гладь. Пейзаж был великолепен, ина секунду мне показалось, что я нахожусь на картине, на черно-белой открытке.Домик с музыкой, людьми, марихуаной казался далеким сном. Вдали слеваразличался силуэт какого-то островка. На верное, на всем побережье сейчас небыло никого. Только легкий ветерок, ритмичный звук набегающих волн, только я иокеан… Не знаю, как долго длилось мое ожидание. Часов у меня не было, и я былеще под воздействием травы, так что понятия не имел о времени. Я чувствовал,как меня захватывает и поглощает тихая печаль. Не знаю, то ли сплетение тенейдеревьев на песке, то ли шум ветра, то ли легкий холодок, но что-то сильноподействовало на меня. Может быть, безмерность океана. Но факт остается фактом,настроение мое сильно изменилось. И еще… Проще говоря, у меня пропала эрекция.Полностью пропала к тому времени, как рука Даны легла на мое плечо.

Она повернула меня к себе и поцеловала. Я ощущал ее нежнуюкожу, тепло ее бедер, но уже не мог возбудиться.

— Я видела, как ты на меня смотришь. Ты такой милый. Всебудет хорошо, да?

— Я попытаюсь, — ответил я, ощущая себя полным кретином. Япритронулся к ее груди, погладил шею. Бесполезно.

— Только не говори Питу, он убьет меня, — произнесла Дана.

Она взяла меня за руку, и мы отошли на несколько шаговвверх, к соснам. Трава блестела в лунном свете. Тело Даны казалосьнеестественно прекрасным, словно сошедшим с фламандских полотен, когда онаснимала платье…

— Это так чудно, — произнесла она, и по голосу я понял, чтоона возбуждена.

Она подошла ко мне и, пока я расстегивал негнущимисяпальцами пуговицы рубашки, запустила руки в ширинку. Я сжался от страха:никакого возбуждения, никаких признаков эрекции. Сейчас она обманется в своихожиданиях. Рука ее казалась мне словно неживой, прохладной, она не вызывала уменя никаких эмоций.

— Давай, — шептала она, — ну что же ты.

Я пытался подумать о чем-нибудь сексуальном. Вспомнил, как ясмотрел однажды под платье Дарлин Эндрайсен, и она, кажется, знала это ипозволяла мне смотреть. О французских порнографических открытках. Я представилсебе Сандру Кросс в сексуальнейшем черном белье, и уже было появилась надежда,но тут… Это было сильнее меня. Ни с того ни с сего в памяти моей всплыл отец сосвоим рассказом об обычаях ирокезов. (— О каких таких обычаях? — недоуменноспросил Корки. Я рассказал ему, что ирокезы делают с женщинами.) Это менядобило. Теперь все попытки были бесполезны. Абсолютно ничего. И снова. И снова.Я уже лежал на ней, сбросив и джинсы, и трусы. Ощущал ее гибкое трепещущеетело. Я взялся рукой за свой член, словно спрашивая его, что случилось, иотчего он вдруг решил меня опозорить. Но ответа не последовало.

Я коснулся рукой ее лобка, затем провел пальцем по клитору.«Вот то самое место, о котором люди, подобные моему отцу, ведут бесконечныеразговоры и отпускают шутки. И я должен сейчас… Должен…»

— Ну что же ты… — шептала Дана. — Давай, что ты медлишь, чтослучилось?

Я честно пытался. Но результатов никаких. И все это времямягкий звук волн звучал у меня в ушах, поглощал мое внимание.

Наконец я откатился от нее и неожиданно громко произнес:

— Извини.

Она вздохнула:

— Ничего, это бывает со всеми.

— Но не со мной, — ответил я, как будто это была перваянеудача на десятки тысяч грандиозных сексуальных подвигов, когда орудие моеработало безотказно. Я чувствовал себя разбитым и опустошенным. Наверное, яизвращенец. Эта мысль бросила меня в холодный пот. Я читал, что вовсенеобязательно иметь гомосексуальные контакты или что-нибудь вроде этого, простоесли ты извращенец, то однажды это всплывет и как-нибудь проявится.

— Все нормально, не расстраивайся, — сказала Дана.

— Мне правда очень жаль.

Она улыбнулась, но мне ее улыбка показалась неестественной.Я обеспокоился и несколько мгновений внимательно присматривался к Дане.Хотелось верить, что она улыбалась не затем, чтобы успокоить меня.

— Это трава, — продолжала Дана. — Могу спорить, что когда тыотойдешь после травы, у тебя все будет о'кей. Ты чудный парень.

— Черт возьми.

— Сейчас я вернусь к своим. Подожди некоторое время, преждечем подняться туда.

Мне хотелось попросить ее остаться, позволить мне еще однупопытку, но я понимал, что обречен на неудачу. Дана одела платье, застегнуласьи пошла по ступеням. Я остался один. Низко нависшая луна заглядывала мне влицо, будто интересуясь, стану ли я плакать. Но я не собирался. Я собралразбросанную одежду, отряхнул ее от песка и травы, оделся и пошел в дом. Пита иДаны не было. Джо уже успел подцепить чудную девчонку, и теперь они сидели вуголке, обнявшись. Я сел в другом углу и стал ждать, пока закончится вечеринка.

Наконец мы втроем сели в машину и отправились домой. Ужесветало, первые лучи восходящего солнца окрашивали нежно-розовым облака. Мымолчали. Я не чувствовал в себе сил что-либо рассказывать. Сегодняшний вечербыл слишком богат впечатлениями, и не самого приятного свойства. Я смертельноустал.

Как только мы вошли в комнату, я упал на постель. Последнее,что я заметил, это солнечные лучи, пробивающиеся сквозь пыльные стекла иотбрасывающие блики на подушку. Я отключился.

Это был кошмарный сон. Тени на стене, страх… Почти кактогда, в детстве. Но на этот раз пугающий звук приближался к моей двери. И вотона отворилась. Медленно, со скрипом.

На пороге был отец. В руках он держал маму. Нос ее былразрезан, из раны текла кровь.