Книга Алхимаг: Черный ворон - Михаил Ежов

и клинок Еремея отскочил от подставленного меча. Неплохо! Очень даже!

— Отлично, — кивнул мажордом. — Попробуем ещё разок!

Он снова напал, на этот раз не делая пауз и нанося удары один за другим. Я блокировал и отводил их, плавно перемещаясь по тренировочному залу. Пока не почувствовал, что Самосек требует ответить. Ему наскучило защищаться. Он понял противника и теперь жаждал крови. Я немного расслабил руку, давая ему волю.

Наш с мажордомом танец обрёл новые краски. Теперь я не только отражал его атаки, но и сам нападал. Это уже был полноценный обмен ударами. Клинок в моей ладони буквально «видел» каждую возможность для ответа и пользовался ею. Правда, Еремей был прекрасным фехтовальщиком, и ни одна атака не достигла цели. Но и ему не удавалось меня достать. Впрочем, возможно, он бился не в полную силу. Наверняка так и было. И всё же, я понимал, что мой уровень владения оружием значительно повысился.

— Довольно! — вдруг объявил мажордом, отбив последний выпад и сделав шаг назад. Его клинок опустился. — На сегодня хватит. Торопиться незачем. Клинку нужно время. А вам — терпение, господин.

Проклятье!

Мне было жаль заканчивать схватку. Я испытывал азарт. Очень хотелось надрать камердинеру задницу. Ну, или хоть попытаться. Но поединок был закончен. Я отсалютовал своему противнику. Он кивнул, и меч тотчас исчез из его руки.

— У вас пока нет Кармана, — сказал Еремей. — И он не появится в ближайшее время. Его создание является одним из переводных экзаменов курса Чёрного ворона.

Подойдя к стойке, я вложил меч в ножны и вопросительно посмотрел на Николая.

— Оставь его здесь, сынок, — сказал он. — Пока что Самосек пригодится тебе только здесь.

Я вставил клинок в деревянные пазы оружейной стойки.

— А теперь пора спать, — улыбнулся Николай. — Уже поздно, а тебе завтра рано вставать. Мама захочет увидеть тебя перед отлётом.

Это меня мало волновало. Другое дело, что я сам хотел увидеть её лишний раз.

* * *

Елена отбывала на фронт сразу после рассвета. Мы стояли на крыше особняка, наблюдая за тем, как армейский вертолёт поднимается в воздух, разворачивается и уносит её вдаль.

Я почти не знал эту женщину, но чувствовал её любовь. Хоть она и была адресована не мне, я хотел бы получить её. И не урывками, а в полном объёме. Как сын, разумеется. Каким бы я ни был, предавать Николая — человека, давшего мне кров, — не стал бы. Честь — не пустой звук.

— Ничего, Ярик, — сказал вдруг алхимаг, положив руку мне на плечо. — Она скоро вернётся. А когда война закончится, все мы снова будем вместе. Как в прежние времена.

Хотелось бы мне в это верить. Но сводки с восточного фронта не обещали быстрого завершения конфликта. Микадо вовсе не стремился к этому. Ему хотелось больше земель для своих быстро размножающихся подданных, и его огромная армия была готова умирать, сколько понадобится.

— Идём, — сказал Николай. — Завтрак сегодня будет ранним.

Не скажу, что выспался, однако кружка кофе немного взбодрила меня. Собравшись, я попрощался с отцом, который отправился куда-то по делам, и поехал в Менториум.

Как сыну придворного чародея, мне полагалась охрана в количестве трёх здоровых мужиков. Не знаю, были они алхимагами или нет — не имел пока возможности это выяснить — но подозревал, что да.

Уже второй раз мы проезжали мимо стоявшего посреди одной из многочисленных площадей большого сооружения, напоминавшего каменный шатёр, только без купола. Мне захотелось узнать, что это такое. Благодаря телефону и Интернету я мог узнавать большую часть вещей, не спрашивая окружающих. Это было удобно, так как избавляло от необходимости врать про амнезию.

Так что я достал телефон и через пару минут нашёл информацию о заинтересовавшем меня здании.

Оказалось, что это так называемый Колизей — арена, названная в честь Римской постройки. Только сражались там не гладиаторы. Алхимаги, желавшие быстрее прокачать свои Самосеки, выходили на арену, чтобы вступить в яростную схватку. Не обходилось иногда без увечий, но смертельные исходы были редкостью. Только, если аристократы желали обойти правило Дуэльного кодекса, запрещавшее пользоваться для поединков чести Самосеками. Подобное осуждалось, хотя и не было запрещено законом. Также время от времени боевые школы устраивали на арене показательные выступления или сражались друг с другом в очередной попытке доказать, кто лучше.

Вскоре я прибыл в Менториум. В холле меня поджидал Михаил. Надо ему подружку найти, что ли! Может, тогда перестанет ходить за мной хвостом.

— Привет! — крикнул он, едва я вошёл, и направился ко мне. — Как дела?

Я кивнул. Мол, всё хорошо.

— Значит, голос пока не вернулся? Извини, больше не буду спрашивать. Сам скажешь, когда… сможешь. Идём на занятие?

Первым уроком была органическая алхимия. Важный предмет, основа работы с живыми организмами и собственным телом. Без неё никакое целительство было немыслимо. Так что шли мы на занятие с большим энтузиазмом. Тем более, что преподавал её не кто иной, как сам мэтр Зарецкий, легендарный ректор Менториума. И вёл этот курс он не для всех, так что нам повезло. По крайней мере, так считали все мои одноклассники.

Аудитория оказалась открыта, дверь приветливо распахнута, и студенты, минуту помявшись, решили в ожидании профессора занять свои места. Мы с Левшиным тоже сели. Мой сосед то и дело нетерпеливо поглядывал на часы и тянул через трубочку какао из бумажного стакана.

Когда стрелки достигли нужных отметок, в дверь вошло большое, покрытое густой красной шерстью существо с уродливой чёрной мордой, обрамлённой гривой длинных иголок, и с суставчатым хвостом, заканчивавшимся кривым шипом!

При виде монстра студенты один за другим заткнулись и застыли на местах, точно статуи. Стакан с какао замер в руке Левшина, вылупившегося на чудище.

По аудитории быстро разливалась атмосфера первобытного ужаса, который испытывает кролик, завидев змею.

Я услышал, как сглотнул рядом со мной Левшин, а затем очень медленно опустил руку с напитком.

— Это мантикора! — донёсся откуда-то слева испуганный шёпот.

— Мантикора! — едва слышно повторило несколько голосов.

— Тихо вы! — шикнул староста, делая страшные глаза.

Чудище неторопливо прошествовало от двери до преподавательского стола, пружинисто запрыгнуло на него и уселось, глядя на кадетов чёрными, как агатовые шарики, зенками. Скорпионий хвост обвился вокруг могучих передних лап, его кончик, увенчанный шипом, слегка покачивался.

— Нужно кого-нибудь позвать! — робко донеслось с задних рядов.

— Позвонить куратору!