Книга Его Величество Мертвец Том 4 - Вадим Александрович Оришин

не обнаружилось. Для полной уверенности Милес обнажила девушке грудь, с тем же результатом: две округлости без сосков. Пупка, к слову, тоже не было. Кукла, оболочка, некоторое подобие. Пока Бия одевалась, эльфийка продолжила.

— Я осмелюсь предположить, что изначально магия была едина. Никаких стихий, никаких отдельных школ, вроде некромантии и целительства. Возможно, хотя это даже не догадки, а скорее смелое предположение, никакой магии не было. Сама возможность жить и думать была магией. Вечный Творящий не создавал жизнь, он только позволил миру не быть статичным, меняться.

— А время?

Моя собеседница развела руками.

— Я вообще не верю в существование этого Безмолвного. Потому что, если я права насчёт изначальной магии, остальные Безмолвные приложили к магии руку, расширяя концепцию. И единственный, чьё влияние в магии не прослеживается, это Шёпот Времени.

— Возможно, он ещё себя проявит?

Милес передёрнуло.

— Надеюсь, что нет. Чего мне точно не нужно в жизни — это заигрывающих со временем кретинов, пытающихся перестроить окружающий мир под свои желания.

Здесь я, пожалуй, был полностью согласен с эльфийкой.

— А теперь о том, почему магия смерти так отличается от прочих. К остальной магии свою руку приложили Безмолвные, сила которых и так присутствует в мире. Магия, связанная с проявлением сущностей Безмолвных, всего лишь позволяет магам обращаться к силам, на которых мир и так основан. Понимаешь, к чему я веду?

Киваю. Чтобы не понять логики, надо быть совсем глупым.

— Сила Серого Праха не то чтобы совсем не проявляется в нашем мире, она просто проявляется в весьма специфической форме. Если так подумать, было всего два варианта, как могла выглядеть магия смерти. В форме некромантии, какой мы её знаем…

Надо ли говорить, что Милес хитро улыбнулась, поняв, к чему я клоню.

— Или в форме магии, когда она просто убивает всё, на что направлена, — закончила она за меня.

Ультимативная способность уничтожать любое живое существо на месте…

Так, стоп!

Меня резанула какая-то промелькнувшая мысль. Я ухватил нечто важное, но не обратил внимания. Надо подумать ещё раз, вдумчиво, сосредоточенно. Что-то в этом есть. Ведь магией смерти реально можно убить. Прямым вливанием силы, а не через скелетов и не через химикаты. Это неправильное применение магии, извращённое, но оно возможно. А если оно возможно… Только доступно не магам смерти напрямую, а через поднятых мертвецов?

Сила отозвалась. Показала концепцию существа, заточенного только под одно — отнимать жизни. С одним нюансом: оно существует, но поднять такое я не могу. Дело не в нехватке уровня развития, оно просто из другой категории, недоступное смертным некромантам и бессмертным личам.

— Хм…

— Почувствовал жнеца? — поняла Милес. — Не ты первый. Поднять такого, как можешь догадаться, никому не удавалось. Однако…

Мы оба перевели взгляд на Бию. Та вернулась к своему занятию, книге, которую читала до того, как появилась Милес. Менас. Даже не существо, а сама концепция силы, олицетворение, персонификация могущества лича. Ежелин. Девочка, освоившая чужую магию, находясь в Воронке Душ. Девочка, которая была способна закрыть воронку, но вместо этого предпочла расширить её, чтобы привлечь моё внимание.

— Если обычно магия смертных напрямую подражает силам Безмолвных, магия смерти является скорее противоположностью силы Серого Праха. Вместо умерщвления у магов смерти есть способность нарушить естественный цикл и возвращать умершее в мир живых. В этом есть какой-то смысл, но… — эльфийка развела руками. — Безмолвные не сообщают смертным о своих желаниях. И это я ещё молчу про способность возводить некие постройки. Она вообще ни во что не вписывается и не имеет полного объяснения, только зыбкие предположения.

— Есть ещё кое-что, что я хотел спросить.

Думаю, момент сейчас вполне подходящий. Милес вопросительно посмотрела на меня.

— Почему я не могу создавать новых мертвецов? Как другие маги создавали весь этот паноптикум, что сейчас доступен большинству некромантов?

— Я не знаю, Арантир. Попробую пересмотреть свою библиотеку и что-нибудь найти. Обычно создание недоступно слабым некромантам и открывается при достижении определённого уровня силы. Твои поделки на стыке нежити и паровых машин, к слову, дают фору большей части того, что было создано до тебя. Могу лишь предположить, что твои предшественники оказывались в стеснённых условиях и от способности создать нечто ранее невозможное зависело их выживание.

В общем, у неё есть только догадки. Это не делает мою жизнь проще.

Глава 22

Во многих пограничных городах Первого Союза успели заложить защитные крепости, пограничные форты и прочие оборонительные системы. Во многих, но не в небольшом поселении, зажатом между лесом и торфяниками.

Это место не слишком подходило для создания города, но близость хорошего леса, богатые залежи торфа привели сюда людей. Сначала, как водится, здесь появилась лесопилка и дома рабочих, что добывали торф. Затем маленькое поселение несколько разрослось, всё же дорога, какая-никакая, здесь проходила, и вела она в соседнее государство, а это пусть скудный, но торговый путь. Люди постепенно отвоевали немного земли как у леса, так и у торфяников, окружили город частоколом, и в таком виде городок стал частью Первого Союза. Правители справедливо рассудили, что городок, который даже названия не имел, везде именуясь «Торфяник», сильно стимулировать расти не стоит. Уже сейчас Торфяник закупал продовольствие, чтобы прокормить жителей, а если продолжит разрастаться — это станет проблемой. А для расширения деятельности городка надо не население увеличивать, а завозить новые машины.

В плане обороны городок также признан неприоритетной целью. Леса и торфяные топи создавали изрядные проблемы потенциальному противнику. А в случае захвата городка никаких стратегических преимуществ не открывалось. До крупных транспортных артерий далеко, целей, имеющих приоритетное значение для Первого Союза, поблизости нет. Всё это делало город маловероятной целью для атаки.

Тем не менее общий порядок, касающийся защиты пограничных поселений, соблюдался. Помимо частокола, окружающего город, появился свой форт со стороны границы. Деревянный, но построенный по новым стандартам, с новыми требованиями. Жители немного роптали, строительство форта потребовало их усилий и времени. Понимая своё положение, жители не очень-то верили, что станут целью для вражеской армии. А если станут — деревянный форт всё равно их не защитит. Комендант города на это отвечал: форт простоит достаточно, чтобы жители успели покинуть город, большего и не требовалось.

Гарнизон у форта, несмотря на низкий приоритет, оставался стандартным для всех фортов такого уровня, две с небольшим сотни человек. Солдаты тренировались, выполняли функции городской стражи, ходили в караулы. Поскольку порядок несения службы, в том числе