Книга Жертвы - Буало-Нарсежак

Разве что… Да, как-то раз у меня уже промелькнула подобная догадка. Если Ману использовала заметки Клер, если она как бы написала эту книгу вместо нее, то теперь она знает, что ее тайна раскрыта, а сама она разоблачена, раз на плотине я познакомился с Клер и у нас было достаточно времени, чтобы все это выяснить. Ману со своей гордостью, должно быть, вообразила, что я ее презираю…

И я тут же набросал у себя в блокноте:

«Ману, только что я узнал, что ты забрала свою рукопись. Давай объяснимся раз и навсегда. Пойми же, что ты написала эту книгу вовсе не благодаря тем заимствованиям, которые могла сделать — вольно или невольно. Эта сторона вопроса не имеет никакого значения. Но ты ставишь меня в безвыходное положение. Если по какой-то причине, которой я понять не в состоянии, ты не хочешь прийти ко мне домой, зайди в издательство. И захвати рукопись: она такая же моя, как и твоя, хотя ты, похоже, и забыла об этом. Ману, если ты скажешь мне в лицо: „Между нами все кончено“, даю слово, я отпущу тебя. Я больше не стану искать с тобой встречи. Но ты не можешь исчезнуть из моей жизни вот так, словно воровка…»

Я зачеркнул это слово, выругался, стал переписывать письмо и в конце концов так и оставил: «…словно воровка». Там видно будет… Теперь адрес… Все тот же почтовый ящик, ясное дело. Вот тут-то мне и пришло в голову… Как только я раньше не додумался? Мне всего лишь надо было сходить на почту. Если рукопись все еще в ящике, так же как и мое первое письмо, это означало бы, что мои предположения ошибочны. Ну а если ящик пуст… что ж, тогда мне остается писать Ману каждый день, завалить ее письмами… Кто знает, может, она не выдержит. Вконец запутавшись в пустых догадках, я отогнал от себя весь этот рой предположений, сев в такси, которое отвезло меня на авеню Ваграм. А что, если я встречу Ману?.. Я пересек зал, оглядываясь по сторонам. Нет, Ману нигде не было видно. В поисках нужного номера я прошел вдоль стоящих в ряд почтовых ящиков. Перед 71-й ячейкой я застыл, чувствуя, как у меня подкосились ноги. Это номер Ману. Сквозь застекленное окошечко было ясно видно, что лежит внутри. Рукописи нет, письма тоже. Выходит, Ману уже заходила за ними… Я снова окинул взглядом посетителей. Вдруг меня охватило не изведанное никогда прежде ощущение: мне казалось, что за мной следят. Но Ману ни за что бы не решилась выслеживать меня. Тогда как же она обо всем узнала?.. Не торопясь, я вернулся на работу, пытаясь проникнуть в эту новую тайну. Хотя почему же новую? Скорей уж старую тайну: она вновь витала передо мной, еще более непроницаемая и мучительная, чем прежде. Стараясь ее сформулировать, я наталкивался все на то же противоречие: с одной стороны, между Ману и Клер существовала какая-то связь, с другой — никакой связи между ними быть не могло. Иначе бы я об этом знал: ведь я был их любовником. И я все еще оставался им, что казалось уже верхом нелепости. Та, кого я любил, убежала от меня, подобно тому как я сам бежал от той, которая любила меня. Я уныло позавтракал в первом попавшемся ресторане, перебирая в уме самые невероятные замыслы. Подумывал даже о том, чтобы обратиться к частному детективу. Он вполне мог бы предпринять некоторые шаги, которые мне особенно претили. Так, я не мог вообразить, как бы я стал что-то выведывать у поставщиков Жаллю. Но, подумав, сообразил, что это был верный способ все испортить. Ведь Ману была начеку. И любая попытка подобраться к ней, захватить ее врасплох навсегда отдалила бы ее от меня. Оставалось набраться терпения, переждать, затаиться. Пришлось вернуться на работу, словно у меня не было иных забот. Я представлял себя человеком, за которым следят, всматривался в отблески света в витринах. Конечно, я знал, что это только игра, но она напоминала мне о недавних муках страсти. Что же еще дала мне Ману, кроме постоянного ожидания? Самые сильные мои переживания были связаны с этой вечной разлукой. Тысячу раз я спрашивал себя: «Где же она?» Теперь я твердил: «Ману, ты здесь, может быть, совсем близко. Покажись… Видишь, я замедляю шаг, чтобы ты могла меня догнать. Если сейчас ты просунешь руку мне под локоть, я не стану задавать вопросов. Мы просто пойдем рядом. Прошлое будет забыто…»

Но я по-прежнему оставался один на тротуаре, и тени платанов шевелили ветвями под моими ногами. Снова написать ей? Но мужество покинуло меня. Усевшись за свой письменный стол, я почувствовал себя совершенно обескураженным. Заняться работой? Но к чему? Я снял пиджак и окинул мысленным взором необъятное пространство, отделявшее меня от вечера. Прожить эти несколько часов будет труднее, чем пересечь выжженное солнцем плоскогорье, примыкавшее к плотине. Понемногу меня разморило, и когда зазвонил телефон, я не сразу сообразил, где я, думая, что меня вызывает Жаллю. Спросонок я не узнавал своего кабинета. Выведенный из себя, я схватил трубку и раздраженно бросил:

— Алло! Брюлен у телефона.

Никто не ответил.

— Алло! Говорит Брюлен.

Я услышал чье-то дыхание на другом конце провода. Внезапно меня осенило: это же она! Я прошептал:

— Ману! Это ты?

Всеми нервами, всем телом я вслушивался в тишину. Теперь до меня не доносилось ни шороха. Лишь головокружительное ожидание пролегло между нами.

— Ману… Ману, прошу тебя… только не вешай трубку… Подожди… Видишь, я пытаюсь собраться с мыслями… Ману… Ману, любимая… Ты слушаешь? Между нами ничего не изменилось… Я люблю тебя, как прежде… Если ты не давала о себе знать, что же, значит, у тебя были на то причины… Я не хочу знать какие… Только вернись, Ману… Вечером… я жду тебя… у нас дома… Если бы ты только знала…

Звук положенной на рычаг трубки оглушил меня, словно взрыв. Я продолжал подыскивать слова, которые она уже не могла услышать. Исчезнувшее на миг пространство, разделявшее нас, возникло снова, отбросив ее далеко от меня… Куда?.. Остается это свидание, на которое она то ли согласилась, то ли отказалась прийти. Кто знает? Помедлив, я опустил трубку на рычаг. Сердце стучало так сильно, что я помассировал его большим пальцем, не в силах связать двух мыслей. Зачем она звонила? Я не дал ей и слова сказать… вел себя как последний дурак. А