Книга Иные чувства, иные миры - Дорис Джонас

их мыслительные процессы, и, следовательно, их личные потребности в этом отношении, несомненно, настолько сильно отличались бы от наших собственных, что нам было бы практически невозможно представить, какими могут быть эти связи и чувства, до встречи с ними — так же, как мы не смогли бы открыть реакции, которые объединяют сообщество пчёл, и представить себя погружёнными в их тела и чувства, если бы у нас перед глазами не было живых примеров для наблюдения.

Нам оставалось лишь подготовиться к поиску каких-то закономерностей в связях и взаимоотношениях между индивидами и в их приятных развлечениях, и надеяться, что мы сможем узнать их такими, какими они были, когда мы их встретили. Здесь, на Земле, существует огромное множество почти невероятных аспектов жизни — форм и функций, о которых мы никогда не смогли бы даже подумать, если бы жизнь не разработала их и не представила нам в качестве моделей, — так что в этом отношении нам остаётся лишь непредубеждённо относиться к возможностям, реализованным в иных планетарных условиях.

Сказав все это, мы должны теперь задаться вопросом о том, является ли наша планета плутонян единственно возможной средой обитания для разумных существ, которые приобрели в процессе эволюции электрические чувства. Мы вынуждены признать, что это не так. Если мы вернёмся к нашей исходной предпосылке о том, что первым необходимым условием появления таких существ является темнота в местах их обитания, мы не можем полностью исключить возможность того, что они могут существовать на дне глубоких океанов.

Всемирная выставка, проходившая в Нью-Йорке незадолго до Второй мировой войны, познакомила тысячи посетителей с наиболее убедительной моделью города на дне океана. На наш взгляд, сложность заключается в том, каким образом в такой обстановке мог бы развиться интеллект очень высокого уровня. Модель с Выставки была спроектирована как место, куда могли бы переселиться наземные существа, а не как продолжение эволюционного развития местной жизни. Но давайте всё же нацелим наше воображение на эту возможность.

Когда мы в первый раз подумали об океанских глубинах как о возможной среде обитания наших существ, обладающих электрическим чувством, мы склонялись к тому, чтобы отвергнуть это предположение, потому что необходимость адаптации к водному миру включала бы в себя появление обтекаемой формы тела для плавания — это фактор, который видоизменил конечности большинства земных млекопитающих, для которых возвращение в море стало образом жизни. Морская выдра — единственное животное, которое мы можем считать сохранившим руки, но она живёт на поверхности или так близко к ней, что невозможно представить себе обстоятельства, которые способствовали бы эволюции электрического чувства у такого животного.

На Земле электрическое чувство возникает лишь на очень большой глубине, если только какие-то особые обстоятельства вроде турбулентности не делают прочие чувства бесполезными в мелкой воде. Более того, испускание и восприятие электричества в океанских глубинах отличается от тех чувств, которые мы описывали как основу жизни наших плутонян. Оно не исключает наличия зрения. Напротив, оно, по-видимому, эволюционировало в качестве вспомогательного средства для зрения — то есть, оно делает видимыми тех существ, которые его вырабатывают, в тех местах, куда больше не проникает солнечный свет.

Уильям Биб, исследователь морских глубин, сообщил в своей книге «На глубине километра»[14], что он впервые заметил свечение животных на глубине 600 футов, а далее, на глубине 2000 футов

… я через окно пересчитал все огоньки. Их было не меньше десяти: одни бледножёлтого, другие бледноголубого цвета. На 15 метров ниже я увидел какую-то светящуюся сеть. Она занимала площадь в полтора квадратных метра… Ещё через 30 метров мистер Бартон [его спутник] увидел, как два огонька мигают, загораясь и потухая, явно по желанию рыбы… От 620 до 655 метров светящихся огоньков было гораздо меньше, но ниже, на 670 метрах, я снова был восхищён красотой подводной иллюминации.

Но если мы хотим соответствия требованиям, необходимым для появления разумных существ, нам нужна среда, в которой глубина воды — это не единственный фактор. Это должно быть место, где конечности или, как минимум, кисти рук окажутся полезными, и которое создаёт проблему, решаемую с помощью манипуляций объектами. Оно также должно обеспечивать возможности для продолжительной защиты медленно развивающегося молодняка. Составляя эти технические условия, мы не можем отогнать от себя мысль о возможностях обширных каньонов, которые прорезают дно в середине океана.

Предположим, что на какой-нибудь иной планете существовали бы такие особенности: глубокие каньоны со скалистыми стенами, пещерами и разнообразным рельефом, находящиеся достаточно глубоко под водой, чтобы их не достигал свет с поверхности, но не настолько глубоко, чтобы давление воды могло помешать развитию форм жизни, которые будут достаточно крупными и сложными, чтобы эволюция дала им мыслящий мозг. Предположим, что мы отправились в это путешествие, представив себе подобных существ, наделённых электрическим чувством: куда бы это нас привело?

Планета гидронийцев была бы покрыта водой. Возможно, в некоторых местах, где возвышаются высочайшие горные вершины, на ней виднелись бы острова, но они были бы маленькими, немногочисленными и очень удалёнными друг от друга. Тем не менее, возможно, именно эти острова дают посетившим их космическим путешественникам подсказку (в виде обломков артефактов) о том, что там существовали разумные существа, и могут дать стимул к их поискам.

Тело у наших гидронийцев вполне могло бы быть, как у русалок, с обтекаемыми туловищем и задней частью, приспособленными для плавания, но с головой и руками спереди. Наши мореплаватели представляли себе таких существ с древних времен, и возможно, они действительно существуют где-то в космосе, на какой-то иной планете. Наша собственная планета породила множество видов морских млекопитающих — китов и дельфинов, моржей и тюленей, морских львов и выдр, ламантинов, дюгоней, — и, разумеется, эволюция вполне могла породить подобных существ и где-то вне Земли.

Мы считаем, что не можем лучше представить мир гидронийцев, чем процитировав описание Бибом его первых впечатлений от жизни на глубине 2200 футов. Он писал:

За окном носились крылоногие моллюски и множество организмов, которых я не мог определить. Я сосредотачивался на каком-нибудь существе, и как только его очертания оказывались различимыми для моей сетчатки, какая-нибудь яркая, ожившая комета или созвездие проносились по небольшой дуге на моём подводном небосводе, и все чувства теряли сосредоточенность, а мой взгляд невольно переключался на это новое чудо.

… Кромешную тьму воды нарушали лишь искры, вспышки и устойчиво горящие фонари внушительного диаметра, разные по цвету и бесконечно разнообразные как по размеру, так и по своему взаимному расположению... Время от времени, когда огни становилось особенно ярким, а пространство воды передо мной кишело жизнью, мои глаза вглядывались в даль за ними, и я