Книга Осенью. Пешком - Герман Гессе

написал письмо, которое собственно и побудило друга его Кольба купить себе галстук.

– Дорогой, уважаемый друг! Твое драгоценное письмо от 12 с. м., получил, и имею удовольствие пригласить тебя на маленькую пирушку в будущее воскресенье. Наш клуб молодых членов купеческого сословия устраивает в воскресенье свою ежегодную прогулку и сердечно приглашает тебя принять в ней участие. Жду тебя тотчас после обеда, так как должен еще раньше обедать у моего шефа. Приложу все старания к тому, чтобы ты остался всем доволен и прошу тебя считать себя всецело моим гостем. Будут, разумеется, приглашены и дамы. Если согласен, прошу ответить, как всегда, до востребования. Меркурий 01137. В приятном ожидании твоего драгоценного ответа, с приветом

Твой Франц Ремпис, член Ф. М. К.

Эмиль Кольб тотчас ответил:

– Дорогой, уважаемый друг! В ответ на почтенное твое письмо, выражаю тебе благодарность за твое любезное приглашение, которым с удовольствием воспользуюсь. Перспектива знакомства с почтенными дамами и кавалерами вашего славного клуба для меня настолько же ценна, как и лестна, и я не премину поздравить тебя с деятельной общественной жизнью в Лахштетене. Откладывая все прочее до ближайшего личного свидания, остаюсь твой преданный друг

Эмиль Кольб

Р.S. В заключение спешу выразить тебе специальную благодарность за деловую сторону твоего приглашения, которым с благодарностью воспользуюсь, так как в настоящее время мой кошелек, к сожалению, на большее претендовать не смеет.

Тот же

Наконец, наступило это воскресенье. Было это в конце июня. После долгих дождей наступили жаркие летние дни, и сенокос был всюду в полном разгаре. Эмиль без труда получил отпуск на целый день, но денег на железнодорожный билет до близкого, впрочем, Лахштетена у него не было. Потому он заблаговременно до обеда отправился в путь и задолго еще до условного часа одолел значительную часть его. В сладостных мечтах о предстоявших ему радостях и почестях он, походя, в благоприятных местах, оказывал честь и созревавшим в ту пору вишням. И как раз во-время поспел в Лахштетен, которого никогда еще не видел. По описаниям своего друга Ремписа, он представлял себе его полной противоположностью скучному, захудалому Герберсау. Представлял себе богатый блестящий город, и с некоторым разочарованием убеждался теперь, что улицы, площади, дома и колодцы даже как будто невзрачнее и беднее, чем в родном его городе. И торговый дом Тоганн Лейле, где друг его изучал тайны торговли, не мог сравниться с великолепным домом братьев Дрейс в Герберсау. Это несколько умерило его ожидания и радостное настроение, но вместе с тем эти критические наблюдения укрепили в нем отвагу и надежду, что он не ударит лицом в грязь перед более светской и избалованной радостями молодежью этого города.

Эмиль несколько минут расхаживал вокруг дома и не находил в себе мужества войти и спросить своего земляка. Он шагал взад и вперед, вдыхал в себя аромат чужбины и время от времени робко принимался насвистывать начало одной песни, служившей раньше условным знаком между ним и Ремписом. Наконец, Франц показался в высоком чердачном окошке, кивнул ему головой и знаками дал понять ему, чтобы он ждал его не перед домом, а внизу, на рыночной площади. Эмиль направился туда несколько разочарованный, и в ожидании остановился перед витриной железной лавки, где он опять убедился, что здесь все и беднее, и проще, чем в Герберсау. Но вскоре показался Франц, и критический пыл Эмиля остыл, когда он увидел приятеля в совершенно новом костюме, с невероятно высоким крахмальным воротником и даже манжетами.

– Мое почтение! – весело воскликнул Ремпис. – Тeперь двинемся. Сигары есть у тебя?

И так как у Эмиля сигар не оказалось, он сунул ему несколько штук в боковой карман.

– Ладно, уж, ведь ты мой гость. Чуть было и дома не остался. Едва отпустили. Старик сегодня чертовски зол был. Ну, пойдем!

Как ни понравился Эмилю лихой вид его приятеля, он не мог, однако, скрыть разочарования. Его пригласили на праздник и он ждал веселья и музыки.

– Ну, и где же ваш клуб молодых коммерсантов? – недоверчиво спросил он.

– Скоро увидишь его. Нельзя же собираться под самыми окнами хозяев. Они и без того косятся, когда наш брат разрешает себе какое-нибудь удовольствие. Нет, мы встретимся за городом у «Старой виселицы».

– У «Старой виселицы»?

– Так называется это место. Такой трактир. Там мы будем в безопасности. Туда никто из старших не придет.

Они дошли скоро до «Старой виселицы». Небольшая рощица и старенький неопрятный трактирчик. Франц пытливо оглянулся кругом, не следит ли кто-нибудь за ним, и они быстро вошли. Их поджидали шесть-семь молодых людей, сидевших за большими пивными кружками и куривших сигары. Ремпис представил товарищам своего земляка, и все они торжественно приветствовали Эмиля.

– Вы все принадлежите к клубу коммерсантов? – спросил он.

– Разумеется – ответили ему. – Мы основали этот клуб в интересах нашего сословия, но прежде всего для поддержания дружеской связи между нами. Если желаете, г-н Кольб, можем начинать.

Эмиль робко осведомился у своего приятеля о приглашенных дамах и узнал, что с дамами они встретятся попозже, в лесу.

Молодые люди бодро тронулись в путь, под ярким солнечным небом. Эмиля поразило усердие, с которым Франц восхвалял родной город, от которого он в письмах чуть-ли не отрекался.

– Да, наш Герберсау! – славил он. – Неправда ли, Эмиль, там совсем по-иному, чем здесь! И какие у нас девушки хорошенькие!

Эмиль несколько смущенно поддакивал, потом разговорился и откровенно сознался, что Лахштетен кажется ему небольшим и невзрачным, в сравнении с Герберсау. Некоторые из молодых людей, уже бывшие в Герберсау, соглашались с ним. Вскоре у всех развязались языки, каждый хвалил свой город и место происхождение, рассказывал, что живется там совсем иначе и веселее, чем в этом проклятом гнезде, и два лахштетенца, находившихся в компании, соглашались с ними и бранили собственную родину. Они все полны были нетронутой еще детской простоты и безграничной жажды свободы, курили сигары, дергали свои высокие крахмальные воротники и держали себя так мужественно и развязно, как только могли. Эмиль Кольб без труда вошел в тон беседы, которую слышал уже и в которой упражнялся немного и в родном городе, и скоро подружился со всеми.

Через полчаса, на опушке великолепного соснового леса, они встретили четырех девушек-подростков в светлых праздничных платьях; это были дочери простых людей, за которыми не было присмотра, уже на школьной скамье водившие интрижки со школьниками, или подмастерьями. Их представили Эмилю Кольбу: Фрейлейн Берта, фрейлейн Луиза, фрейлейн Эмма и фрейлейн Агнесса. У двух из них были уже серьезные романы, и они