Книга Тайны гениев - Михаил Семенович Казиник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как противовес всему этому выступает стих Пастернака, который я хочу поместить здесь.
Когда я перечитываю такие стихи, как этот, то моя пошатнувшаяся вера в благополучный исход человеческой цивилизации крепнет, несмотря ни на что.
Ибо раз в отдельных представителях человечества есть подобные состояния, то, чисто теоретически, оно может существовать как знаковая си стема, как представитель высочайших сфер человеческого духа.
В этом стихотворении мандельштамовские требования «орудийности» поэзии существуют как высшее воплощение этой орудийности.
Стихотворение хочется читать вслух. Читать как заклинание.
Б. Пастернак
Из цикла «Тема с вариациями»
Мчались звезды. В море мылись мысы.
Слепла соль. И слезы высыхали.
Были темны спальни. Мчались мысли,
И прислушивался сфинкс к Сахаре.
Плыли свечи. И казалось, стынет
Кровь колосса. Заплывали губы
Голубой улыбкою пустыни.
В час отлива ночь пошла на убыль.
Море тронул ветерок с Марокко.
Шел самум. Храпел в снегах Архангельск.
Плыли свечи. Черновик «Пророка»
Просыхал, и брезжил день на Ганге.
Всего 12 строк…
В каких временах мы успели побывать? И в каких странах? В скольких культурах?
Для простого перечисления и объяснения мне придется использовать на много большее количество слов, чем в самом пастернаковском стихотворении.
И вы, при наличии некоторого опыта, можете сами по пытаться сделать это.
Я же попробую, насколько смогу, приоткрыть завесу над космичностью, невиданной философской глубиной этого шедевра русской поэзии XX века. «Плыли свечи…» Плыли – значит оплывали.
Но и плыли, ибо один из главных героев – Средиземное море. Свечи как отражение звезд. Звезд, которые мчались.
Но что это за странный образ: «мчались звезды»? Ведь звезды неподвижны для наблюдателя.
Неподвижны, да, но только в случае с конкретно данным временем. А дано безграничное время…
Ведь колосс, или Колосс Родосский, – одно из семи чудес античного мира – был разрушен задолго до того, как на земле появился Пушкин и написал стихотворение «Пророк».
За время, прошедшее между разрушением Колосса и рождением Пушкина, звезды промчались с огромной скоростью на огромное расстояние. Значит, начало стиха: «Мчались звезды…» превращает Время в фон.
Но фон чего?
Фон для безграничной и не имеющей пределов скорости мыслей.
Поэтому дальше так логично: «Мчались мысли».
Движение мыслей приравнено к движению звезд.
Но какой же отрезок времени описывает Пастернак? Не меньший, чем нужно, чтобы море высохло до слепой соли. Но высохшее море – не больше, чем высохшие слезы или просыхающий черновик «Пророка».
Но «слепла соль» – это еще и слезы, соленые слезы. Слезы, слепящие глаза.
Сфинкс, который загадал загадку из глубины своей египетской цивилизации («прислушивался сфинкс к Сахаре»).
Но задал он ее представителю другой цивилизации – греческому царю Эдипу. (Кто утром на четырех, днем на двух, а вечером на трех?) Перед нами – диалог цивилизаций.
Но при чем тут Пушкин? Как при чем?
А Ибрагим Ганнибал!!! Прадед!!! Пушкина!!! И вновь «прислушивался сфинкс к Сахаре» – это же родословная Пушкина. Ибо сфинкс – это и Санкт-Петербург. А значит, Россия разговаривает с Африкой!!! И Пушкин – их представитель. Еще один диалог цивилизаций!!!
Окончание стиха: «Брезжил день на Ганге» в контексте отсутствия времени в стихе может восприниматься как начало еще одной цивилизации – индуистской. Восходит солнце индуизма!!!
А «ветерок с Марокко», который «тронул» море?
И тут же: «Шел самум».
Ветерок – причина самума или опять разные времена?
А «Были темны спальни»? Потому что свечи оплыли? Или отплыли?
Со скоростью мчащихся звезд. Или еще не зажжены?
А вообще все стихотворение – парафраз на тему: А.С. Пушкин пишет стихотворение «Пророк» (?) (!)
Ведь единственный образ, который повторяется в стихе дважды, – это «плыли свечи».
Не верите, что все это – о «Пророке»?
Так вот вам тема, на которую написано это стихотворение. Как вариация на тему.
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
Человек, воссозданный ангелом, стал Пророком.
Помните последнюю строчку «Пророка»?
Напутствие, данное ангелом поэту, который получил дар пророка?
«Глаголом жги сердца людей».
А теперь перечитайте стихотворение Пастернака. Оно все насквозь глаголит. И жжет.
Свечами, жарой пустыни (когда от жажды «заплывали губы»), жжет солью слез, самумом, Сахарой.
И вдруг в снегах Архангельск! Почему?
«Но вреден север для меня» (Пушкин).
Всё в жаре, в огне и огнях. Все мчится!
Но «храпел в снегах Архангельск» (!).
Здесь еще расстояние температур Сахары и Архангельска в снегах.
А чтобы почувствовать, как жгут глаголы «Пророка», выпишем их в ряд.
Мчались, мылись, слепла, высыхали, были темны, мчались и прислушивался.
Плыли, стынет, заплывали, пошла на убыль.
Тронул, шел, храпел, плыли, просыхал и брезжил.
17 глаголов в 12 строчках!!!
А вы говорите: телевизор! А вы говорите: всемогущий компьютер.
Телевизор перегорит от напряжения, компьютер потребует немедленно его выключить, а глагол будет жечь сердца людей.
Если мы не перебьем, не уничтожим друг друга, так и не сумев понять – кто мы на Земле.
Если вы много раз, да вслух, да с подлинным погружением, прочитаете это стихотворение, то мне останется задать вам один вопрос – тот, который стоит в заглавии этой главы.
Если вы соглашаетесь со мной,
если вы осознали, что подобные стихи – не просто хорошее, но более или менее необходимое чтение,
если вы понимаете, что никакие технологии не заменят человеку потребность в перечитывании этого крохотного стиха,
если вы чувствуете,
что это стихотворение разрушает традиционные представления о времени,
что оно причастно идее космичности культуры, что оно разбивает привычную атмосферу каждодневности,
что оно вдохновляет нас на осознание бессмертия,
я буду очень рад.
Но если у вас вдруг появится ощущение причастности к уровню мысли этого стиха, чувство белой зависти к его автору, потому что вы сами – Творец, то я буду просто счастлив.
Ведь мы рождены гениальными.
Только важно не испугаться своего предназначения, не погрязнуть в толпе, не раствориться в ней.
Глава 17. Пять собеседников
Это последняя глава первой части книги. Она – как бы обобщение на писанного выше. Она же – тест для читателя. В диалоге принимают участие
А. Блок и Б. Пастернак – два выдающихся русских поэта XX века.
Их творчеству
