Книга 100 дней до... - Наталья Герман

мне хочется сказать, что я впечатлён. Ты превзошла мои ожидания. Поздравляю.

Услышать подобное от принца ада было, как минимум, жутко. В фильмах выходцы из преисподней хвалили только тех, кто вёл…далеко не праведную жизнь.

— Я…я не понимаю, — мой голос дрогнул, — с чем Вы меня поздравляете?

— Ты выполнила условия сделки, заключённой между мной и Серафимом.

Я перевела взгляд на Серафима, в надежде получить хоть какие-то разъяснения, но он лишь улыбнулся ещё шире и пожал плечами.

— Позволь мне объяснить, — Мундус сделал паузу, дождавшись, когда мой взгляд будут снова прикован к нему, — сто дней назад между мной и Серафимом была заключена сделка, чтобы ты смогла прожить дополнительное обусловленное время. Но, главным условием было то, что прожив сто дней ты была обязана обрести жажду к жизни и желание продлить её. Только так сделка будет считаться выполненной.

— Подождите, — выдохнула я, — что значить «обрести желание продлить жизнь»?

На лице мужчины появилась тёплая улыбка, как, наверное, бывает у отцов, которые гордятся своим ребёнком.

— При соблюдении всех условий сделки, твоё желание может быть исполнено.

Его слова эхом отдаются в моём сознании, ввергнув в состояние шока. Смысл произнесённой фразы отказывался восприниматься, будто от страха, что услышанное может оказаться правдой.

— Это правда, Нора, — рассмеялся Серафим.

— Это же…не какой-нибудь дьявольский розыгрыш перед смертью? — по щекам катились слёзы, то ли от страха, то ли от счастья.

Мундус усмехнулся.

— Вовсе нет. Твоя жизнь полностью принадлежит тебе, и я искренне надеюсь, что ты будешь ценить её.

Ноги подкосились, но упасть на колени мне не дал Серафим, вовремя поймавший меня за плечи.

— Спасибо, — прошептала я, вытирая тыльной стороной руки назойливые слёзы, которые никак не останавливались.

— Не стоит меня благодарить, девочка, — мягко улыбнулся Мундус, — поблагодари Серафима. Он верил в тебя до самого конца.

— Но, почему?

— Я очень хотел, чтобы моя маленькая подруга прожила счастливую жизнь, без сожалений и обид. Мне совершенно не хотелось, чтобы ты закончила, как я. И..

Недоговорённые слова повисли в воздухе, как только мои руки сомкнулись на спине Серафима.

— Даже не знаю, как тебя отблагодарить, — улыбнулась я.

— Больше никогда не плачь, — Серафим нежно обнял меня в ответ, — разве что только от счастья. И улыбайся чаще, вот как сейчас. Этого будет достаточно.

— Мой самый лучший Ангел-хранитель. Спасибо, что дал мне второй шанс, спасибо, что всегда был рядом, — выдохнула я, сжимая пальцами тонкую ткань чёрной рубашки. И только в тот момент, обнимая его так крепко, будто это был последний раз я заметила, что в его груди не слышно звука сердца.

Внутри меня что-то сжалось в тугую нить от сожаления и горечи, что он, в отличие от меня не сможет жить обычной жизнью дальше. Но в то же время, сердце в моей груди трепетало, до краёв переполненное нежностью и благодарностью.

— Будь счастлива с Ноем, вверяю тебя в его руки, — Серафим мимолётно чмокнул меня в макушку и с щелчком пальцев всё вокруг погрузилось в темноту.

По коже пробежали мурашки и телу стало так легко и невесомо, будто я стала пёрышком, которое раскачивалось в порыве тёплого весеннего ветерка.

— Нора! Родная! — встревоженный голос заставил меня резко распахнуть глаза и тут же зажмуриться от яркого света.

Сильные руки тут же прижали меня к широкой груди и нос приятно защекотал приятный аромат знакомого парфюма, с тонкими хвойными нотками.

— Ной, — выдохнула я.

— Как ты себя чувствуешь? — медовые глаза изучали меня, требуя ответа. — Ты потеряла сознание, я вызвал скорую….

Я подалась вперёд, накрыв его губы своими, не дав договорить.

— Нора, — Ной отстранился, с твёрдым намерением получить ответ на свой вопрос, но я настойчиво продолжала его целовать, наслаждаясь каждым прикосновением к его мягким губам.

— Всё хорошо, я с тобой, — томный вдох, полный счастья и надежды на светлое будущее, которое больше никто и никогда не отнимет, — видимо переутомилась. Отмени вызов.

— Глупая, — Ной прижал меня к себя, уткнувшись носом в мою шею, тяжело и взволнованно дыша, — какая же ты глупая. Разве можно так забивать на себя.

— У меня есть человек, который не даст мне сделать подобного. Человек, который каждый день напоминает мне, как эта жизнь невероятна и прекрасна, как важно ценить каждый вдох.

Взгляд невольно упал на окно, тонувшее во мраке ночи. По ту строну стекла стоял полупрозрачный силуэт молодого человека, одетого в чёрную рубашку и строгие чёрные брюки. Его голубые глаза искрились добротой и нежностью, а красиво очерченные губы были растянуты в радостной улыбке.

— Не произноси моё имя, Нора,

— прозвенел в моей голове знакомый голос Серафима, -

обо мне в этом мире больше никто, кроме тебя не вспомнит. Для всех я умер три года назад. Но твоё появление стёрло из сердца моего друга боль и одиночество от моей утраты. Не напоминай, не береди старые раны. Живи и радуйся каждому дню.

— Спасибо, — произнесла я, одними только губами, прекрасно зная, что Серафим меня поймёт, — мой Ангел-хранитель.

В груди кольнуло от осознания того, что это последний раз, когда я вижу его моего друга детства, последний раз, когда могу поблагодарить его.

Серафим улыбнулся ещё шире и легонько помахал мне рукой.

— Прощай.

Глава 18. Пара километров к счастью

На съёмочной площадке всё кипело и дрожало от воодушевления. С тех самых пор, как я была в подобном месте крайний раз многое изменилось: сама атмосфера на площадке будто стала живее и текла подобно чистейшей горной реке, да и сами люди стали. добрее что ли.

Хотя, возможно дело было как раз таки не в окружающих, а во мне самой. После всего, что произошло я чувствовала невероятную лёгкость и благоговение от того, что мне совсем не нужно считать дни и минуты до момента, когда меня не станет, что я могу сидеть на раскладном стуле в дальнем уголке площадки и наблюдать за игрой потрясающего актёра, который так сильно изменился, будто стал совершенно другим человеком.

Он Ноя исходила бешенная энергия и магнитим. Казалось, что он не только работает, но и живёт своей ролью, получает немыслимое удовольствие от того, что делает, от того, на столько тонко и искусно погружается в роль.

— Боже мой, он шикарен, — я обернулась на восторженное перешёптывание и встретилась глазами с двумя девушками. Да да, в теми самыми, с которыми подралась в первый рабочий день на съёмочной площадке.

Я вопросительно подняла одну бровь, рассматривая с ног до головы сначала одну девушку, затем другую. Под моим взглядом обе опустили глаза