Книга Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен

разобрался с городами. Лично он посетил лишь те, что лежали у него на пути, – Лампсак и Парий, которые добровольно присоединились к нему, Сигей, который пришлось покорять силой, и Абидос, осаду которого он начал, но не продолжил. В Сигей он ввел гарнизон. Из греческих городов, к которым подходил Препелай, Адрамиттий он покорил по пути, Эфес запугал так, что город починился, Теос и Колофон также объявили о своей покорности – видимо чувствуя свою слабость; Эритры и Клазомены, в которые полководцы Антигона послали войска по морю, держались[253]. В Эфесе в любом случае Препелай разместил гарнизон. Этот гарнизон был через несколько месяцев изгнан Деметрием, который ввел туда свой. Когда Деметрий отправился на Геллеспонт, Лампсак и Парий опять переметнулись на другую сторону[254]. Между тем Лисимах ушел на север и привязал к себе личными узами Гераклею, женившись на Аместриде, которая правила этим городом, как вдова почившего тирана[255]. Все эти годы Гераклея представляла собой особый случай среди греческих городов Азии. Здесь старая династия тиранов – реликт дней Ахеменидов – все еще продолжала существовать. Причиной тому был тиран Дионисий, у которого оказалось достаточно здравого смысла, чтобы укрепиться в городе, опираясь на доброжелательное отношение подданных; с помощью достойной восхищения дипломатии ему удалось сохранять добрые отношения со следовавшими друг за другом македонскими правителями. Его союз с Антигоном был особенно близким и был скреплен браком между двумя семьями. После его кончины, которая произошла тогда, когда Антигон все еще правил Азией, последний продолжал защищать его вдову, которая теперь правила Гераклеей в качестве регента при своих маленьких сыновьях.

Аместрида была замечательной женщиной, личность которой все еще связывала настоящее с исчезнувшим прошлым. Она была племянницей последнего Великого Царя Персии и провела первые годы своей жизни в царском гареме. После того как Персидская империя была разрушена Александром, она стала супругой македонского вождя Кратера. После смерти Александра Кратер передал ее Дионисию. Теперь, управляя уже некоторое время греческим городом, она получила третьего мужа – Лисимаха[256].

Раздел после Ипса утвердил Лисимаха во владении западом Малой Азии. Некоторые греческие города действительно некоторое время оставались в руках Деметрия, прежде всего Эфес, самый важный из всех. Надпись[257] говорит о прибытии в этот город посланника, посланного Деметрием и Селевком совместно, чтобы объявить об их примирении (около 299 до н. э.). Эфес, естественно, в этом официальном документе фигурирует как независимое государство, принимающее послов иностранных держав. Ни одним словом не упомянуто, что гарнизон, состоявший в основном из пиратов, все это время определял политику города, как это, видимо, было на самом деле. Однако к 294 г. все или большинство этих городов оказались в руках Лисимаха[258]: в Эфесе его полководец Лик перекупил пиратского предводителя Андрона[259]. В 287–286 гг. Деметрий был принят в Милете Эвридикой, отвергнутой супругой Птолемея. Неясно, чьи силы – Деметрия или Птолемея – владели в этот момент Милетом. Возможно, другие города после Ипса перешли в руки Птолемея[260].

Появление Деметрия в Малой Азии в 287–286 гг. до н. э. привело к тому, что он вернул в свои руки некоторые города, «некоторые присоединились к нему добровольно, другие уступили силе»[261]. Какие это были города – нам не говорят, но на следующий год Кавн все еще находился в руках его войск[262], и поэтому он либо никогда не был потерян, либо Деметрий его вернул. Это, конечно, было лишь временным непорядком во владениях Лисимаха: вскоре города были вынуждены вернуться к своему прежнему «союзу»[263].

Есть доказательства того, что рука Лисимаха тяжелее легла на греков, чем рука Антигона. Возможно, не случайно, что теперь надпись[264] в первый раз показывает нам, что над городами Ионии появился управитель, назначенный македонским царем. В письме в Приену Лисимах говорит о том, что он «послал в город приказ, чтобы тот повиновался его стратегу»[265]. В Лемносе, как говорят нам, афинские колонисты обнаружили, что Лисимах решил сыграть роль хозяина особенно неприятным образом[266]. У нас есть примеры его автократических замашек. Город Астак был стерт с лица земли[267]. Эфес он решил заменить новым городом Арсиноей[268], который назвал в честь своей последней жены, дочери Птолемея, и построить его на более удобном месте, поближе к морю. Когда граждане стали возражать против того, что по капризу царя их гонят из старых домов, Лисимах в дождливый день перекрыл сливы, и город затопило. Это вынудило горожан переселяться. Чтобы увеличить новый город, Лебедос[269] и Колофон были лишены своего населения и превращены в деревни. Колофонцы с трогательной отвагой дали битву войскам царя, и их чувства были увековечены в жалобе местного поэта по имени Феникс. Новый город Лисимаха процветал, однако он все еще оставался Эфесом и никогда по-настоящему не стал Арсиноей[270]. С другой стороны, жителям Скепсиса, которых Антигон скопом переселил в новый город в Троаде, Лисимах позволил вернуться на прежнее место[271].

В Гераклее он повел себя особенно причудливо. Аместрида, после того как прожила с ним некоторое время, увидев, что он хочет вступить в новый брак с Арсиноей, решила оставить его в Сардах и вернуться назад в Гераклею, дабы управлять городом. Когда ее сыновья, Клеарх и Оксатр, достигли достаточного возраста, чтобы принять бразды правления, ее полная приключений жизнь пришла к трагическому концу: ее отправили в море в лодке, которая была специально приготовлена так, чтобы она утонула. Юноши были не только порочны, но и глупы: они вызвали недовольство граждан своим тираническим поведением и, таким образом, потеряли все преимущества перед македонскими правителями, которые заработал Дионисий. Теперь Лисимах вмешался среди всеобщего одобрения народа, приговорил к смерти двух жалких преступников и восстановил долгожданную демократию. Горожане смогли поздравить себя с тем, что наконец-то завоевали свободу. Однако рано они радовались. Вскоре Лисимах-«освободитель» последовал примеру древних персидских времен, передав город в качестве брачного дара царице Арсиное. Так что теперь гераклеоты увидели, что бывших тиранов заметил управляющий царицы, Гераклид – вряд ли это было изменение к лучшему[272].

Деятельность Лисимаха как строителя городов оставила продолжительный след в стране азиатских греков. Про Эфес мы уже рассказали. Хотя для городов, которые основывались с чистого листа, Лисимах не находил времени, вместо этого он доводил до конца то, что начали другие. Так произошло с тремя новыми городами Антигона – двумя Антигониями и Смирной. Ко всем ним Лисимах приложил руку.