Книга Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта - Борис Николаевич Александровский

не пошло. Материальное его положение в тот период времени было очень плохим. Наступила жестокая нужда.

Нечем было платить за квартиру. Высшее «начальство» разрешило ему занять с семьей одну комнатку-мансарду в помещении Галлиполийского союза, который переехал в новое помещение на улице Фезандери и занял особняк, принадлежавший парижскому банкиру Лазару.

Особняк этот был хорошо известен среди белого офицерства как парижское «гарнизонное офицерское собрание».

Жена Туркула сняла в аренду в «собрании» буфет, но дела семьи шли плохо.

Сам Туркул ничего не делал. Буфет, арендованный его женой, еле сводил концы с концами. Число «клиентов» падало с каждым годом. Количество подписных обедов, банкетов и чаепитий резко уменьшилось по сравнению с 1920-ми годами. Это был период очередной экономической депрессии и роста безработицы, в том числе и безработицы среди русских эмигрантов.

От былой популярности Туркула не осталось и следа.

Часто можно было слышать среди бывших его соратников диалоги вроде следующего:

– Ну, а как Туркул?

– Да никак… Ни черта не делает, целыми днями не вылезает из буфета, живет на средства жены, жрет по десять отбивных котлет в день и дует водку чуть ли не ведрами… Разжирел, опустился, а толку от него никакого…

В середине 1930-х годов, однако, совершенно неожиданно и внезапно эта ситуация резко изменилась. Из Туркула для кого-то, находившегося за кулисами вне сферы обозрения «публики», получился большой «толк»…

Туркул преобразился. Он переехал на собственную квартиру, начал устраивать приемы, шил костюмы один за другим. У мадам Туркул появились вечерние туалеты, меха и бриллианты. В квартире постоянно толпился кто-нибудь из бывших чинов его штаба и подчиненных.

Стол постоянно был заставлен дорогими закусками, винами, коньяками, ликерами. В «гарнизонном собрании» он появлялся не иначе как в сопровождении адъютантов из все тех же своих бывших подчиненных.

Одновременно русская эмиграция была оповещена через газеты, что генерал Туркул организует новое общество, точное название которого, длинное и замысловатое, я сейчас не помню. Что-то вроде Общества по изучению современного состояния России.

Новоявленные «изучатели» регулярно собирались в «гарнизонном собрании» для диспутов, докладов и лекций. Было их человек 40–50. В назначенный час Туркул со своими адъютантами, или, как их в шутку называли, «апостолами», подкатывал к особняку на улице Фезандери на автомобиле и открывал очередное собрание.

«Изучение» России начиналось… После каждого сеанса этого «изучения» собравшиеся переходили в буфет, где стараниями мадам Туркул им приготовлялось обильное угощение с достаточным возлиянием. На недоуменные вопросы ровсовских начальников, бывших сослуживцев, репортеров и других лиц из его окружения, что все это означает, Туркул отвечал:

– Эмиграция должна быть в курсе всех дел, происходящих в России. Мы повышаем свою политическую квалификацию…

– Это все?

– Все.

Однако очень скоро и для правого, и для левого сектора эмиграции стало совершенно ясно, что это не только не все, но просто-напросто ширма, за которой кроется нечто совсем иное…

Внезапная и явная для всех перемена материального положения семьи Туркула, его странная политическая активность, создание весьма туманного по своим целям Общества по изучению России и, наконец, просочившиеся в военные круги слухи о вербовке им отдельных белых офицеров для каких-то таинственных поездок куда-то на Восток – все это не оставляло никакого сомнения в том, что Туркул вступил в связь с одной из иностранных разведок и что именно оттуда и потекли широким потоком средства и на отправку в СССР диверсантов, и на личную привольную жизнь самого Туркула, и на фиговый листок, которым эту диверсионную работу кто-то старался прикрыть, создавая вышеупомянутое анекдотическое Общество по изучению современного состояния России. Эти подозрения перешли в уверенность после того, как в газетах замелькали хроникерские заметки о панихидах по погибшим в СССР белым офицерам, которых за два-три месяца до того ежедневно видели в Париже на положении шоферов такси или чернорабочих и которые попались в сети иностранных разведок и «выполнителя» их воли Туркула. Почти все они были выловлены органами государственной безопасности СССР и приговорены к высшей мере наказания за шпионскую и диверсионную деятельность.

Редакция руководимой Милюковым газеты «Последние новости» предприняла по собственной инициативе секретное расследование деятельности Туркула. Следует еще раз заметить, что, несмотря на общность антисоветских настроений и в правом, и в левом секторе белой эмиграции, оба сектора настолько ненавидели друг друга, что милюковцы, конечно, не могли упустить удобного случая «утопить» воинствующих ровсовцев путем разоблачения туркуловской авантюры.

Прошло много месяцев с момента возобновления политической активности Туркула. Неожиданно на страницах газеты «Последние новости» появилась серия очерков-разоблачений под общим заголовком «Торговля человеческой кровью». Автором их был сотрудник «Последних новостей» некий Вакар, бывший царский офицер, целиком перекинувшийся в левый сектор белой эмиграции, но сохранивший некоторые связи в РОВСе и владевший довольно бойко пером.

В этих очерках деятельность Туркула была полностью раскрыта. Туркул поступил на службу одной из иностранных разведок и подрядился поставлять для этой разведки «верных людей» из числа своих бывших подчиненных. «Верные люди» вербовались им для нелегального перехода границ СССР и шпионской и диверсионной работы на территории Союза. Деньги он получал «сдельно» с каждой завербованной им «головы». «Голове» он давал лишь незначительную часть полученной суммы, а большую часть присваивал. «Головы» погибали одна за другой, но Туркула это мало трогало. На смену одним приходили другие.

Разоблачения «Последних новостей» произвели впечатление разорвавшейся бомбы. Не говоря уже о сути дела, все были поражены еще и тем, что разоблачения эти сделались достоянием печати. Дело в том, что во Франции распространение в печати сведений, порочащих то или иное лицо и наносящих ему материальный и моральный ущерб, строго карается (так называемый «закон о диффамации», то есть о распространении не ложных, а соответствующих истине сведений). После опубликования этих разоблачений вся белая эмиграция была вправе ждать судебного процесса, который должен был бы начаться на основании упомянутого закона.

Правая газета «Возрождение» опубликовала письмо в редакцию самого Туркула, в котором он оповещал, что «оставляет за собою право привлечь к судебной ответственности редакцию „Последних новостей“ за распространение сведений, порочащих его доброе имя…».

Однако никого он к судебной ответственности не привлек, своего «доброго имени» защищать не стал, а вместо этого начал укладывать чемоданы и готовиться к отъезду. Вскоре он переехал с семьей в Италию, куда, как правило, въезд простым смертным из русских эмигрантов был воспрещен. По-видимому, фашистское правительство Муссолини не относило Туркула к числу «простых смертных»…

Карьера Туркула закончилась. Навсегда ли? На это ответит время.

В канун войны в Париже были получены сведения, что он, не занимая никакой должности, живет в Италии широкой жизнью, вращается в «лучшем