Книга Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России - Ева Михайловна Меркачёва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Интересная у вас компания, — замечаю я. — Есть о чем поговорить друг с другом. Можно даже разработать какой-то проект государственного значения.
— Можно, — говорит Зак. — Но пока я, например, пишу диссертацию по экономике образования.
Один из арестантов показывает книгу «Атлант расправил плечи» Айн Рэнд[14]. И наизусть цитирует: «Если преступников недостаточно, нужно их создавать. Принимается такое количество законов, что человеку невозможно существовать, не нарушая их… Издайте законы, которые нельзя ни соблюдать, ни проводить в жизнь, ни объективно трактовать, и вы получите нацию нарушителей, а значит, сможете заработать на преступлениях».
Разве это не актуально?
Надо сказать, что ни в одном другом СИЗО всем им не смогли бы обеспечить безопасность. Так что никто бы не гарантировал, что с этими людьми не случилось бы того, что произошло с исполнительным директором «Роскосмоса» Владимиром Евдокимовым (напомню: он был найден мертвым в СИЗО № 5 в камере, где отсутствовало видеонаблюдение).
Именно этим объясняется содержание в «Кремлевском централе» Семена Токмакова — главного фигуранта по делу националиста Максима Марцинкевича по прозвищу Тесак. Сам Тесак был найден мертвым в камере Челябинского СИЗО, его ближайшие соратники покончили с собой при странных обстоятельствах.
Токмаков содержится сейчас в «одиночке», но на отсутствие соседей не жалуется. К слову, недавно суд приговорил его к пяти годам за сопротивление сотрудникам спецслужб во время задержания в его доме под Сочи. Мать Семена прикована к кровати (ее парализовало в результате нападения неизвестных), мечтает только о том, чтобы увидеть сына перед смертью…
— Моя фамилия Инкин.
— А моя Янкин. И заметьте, мы не шутим.
Арестанты улыбаются. Да уж, видимо, руководство СИЗО, решившее поместить их в одну камеру, не лишено чувства юмора.
Управляющему директору дивизиона «Цифровые платформы образования» Сбербанка Максиму Инкину в СИЗО нравится все, кроме самого лишения свободы. К слову, по статье 159.4 УК РФ «Мошенничество в особо крупном размере» ему может грозить до 10 лет тюрьмы. Константин Янкин, в прошлом глава МИЦ Пенсионного фонда, рассказывает, что выиграл дело в ЕСПЧ по поводу длительного времени содержания в СИЗО.
Вместе с ними сидит в прошлом журналист, предприниматель и министр правительства Северной Осетии Алан Диамбеков.
— Почему в СИЗО нельзя калькулятор? — спрашивает он. — У меня экономическая статья. Все обвинение — это документы с цифрами. Невозможно посчитать оценочные акты без калькулятора.
Вопрос, к слову, не праздный. Многие предприниматели и чиновники, оказавшись за решеткой, просят калькулятор. В других СИЗО счетный прибор иногда разрешают, но в «Кремлевском централе» почему-то нет.
Диамбекову и Сергею Такоеву (он в другой камере), который был председателем правительства республики, вменяют один эпизод от 2015 года (связан с приобретением в собственность республики объекта недвижимости под организацию «Технопарка» по завышенной цене).
Диамбеков обращает наше внимание, что в новых ПВР ничего не сказано про плечики для одежды. Именно из-за этого в камерах стали их изымать.
— А как хранить костюм, в котором вывозят за суд? Как сушить постиранные вещи? И почему не разрешают влажные салфетки, если в ПВР в списке новых разрешенных предметов и вещей написано просто «салфетки», но не уточняется, какие именно?
Все эти вопросы более чем актуальны. Дело в том, что новые ПВР в разных СИЗО стали трактовать по своему усмотрению: то, что разрешают в одном, категорически запрещают в другом.
В следующей камере мы обнаружили в прошлом главного тюремного врача Москвы (был лучшим за всю историю начальником больницы «Матросской Тишины», уволен 1 августа 2022 года, когда уже сидел в этом СИЗО) Александра Кравченко. И как не спросить его про тюремную медицину?
— На хорошем уровне, — говорит Кравченко, обвиненный в том, что улучшал условия содержания пациентов «путем направления их на лечение в гражданские больницы». — Но это вызвано объективными факторами. Ставка фельдшера одна и та же — что на маленький, что на большой СИЗО (один специалист на 100 и один — на 2500 человек).
Его сокамерник — в прошлом сотрудник ФСБ Евгений Свиридов — рассказывает, что ему даже зубную коронку сделали, причем весьма качественно. В их камере полно хороших книг по истории и философии, есть произведения современных авторов, таких как Леонид Парфенов и Михаил Зыгарь[15]. Замечаю лежащие на столе раскраску-антистресс и комиксы Marvel, а также роман «про сверхчеловека» (так написано на обложке).
В коридорах каждого этажа висит памятка про запрещенную и признанную экстремистской в России АУЕ[16]. Но, кажется, тут никому в голову не придет «гонять дороги», назначать «смотрящих» и «положенцев». В СИЗО 99/1 все равны.
Олег Медведев, которого некоторые СМИ называли главным авторитетом страны, ни на что не жалуется. Говорит:
— Не сахарные. Потерпим. Вот женщин и несовершеннолетних за решеткой жалко.
Показывает книги. Читает сейчас анархиста Петра Кропоткина и питерскую писательницу Татьяну Москвину (скончалась летом 2022 года). На тумбочке лежит еще одна книга. Название говорящее: «Мы живые»[17].
Идем дальше. В нескольких камерах называют статью, по которой обвиняются, и она относится к Уголовному кодексу СССР. Как такое может быть?
— Преступление было совершено 26 лет назад, — говорит один из таких заключенных Дмитрий Маденов. — Так что 102 УК СССР (сейчас это 105 УК РФ «Убийство»).
Речь о стрельбе, произошедшей в 1995 году в кафе «Трактир на Мытной», где в бандитской разборке два человека были убиты, а еще двое ранены.
Похожая история у Степана Кузьмина, которого ровно 10 лет назад оправдали присяжные по делу об убийствах банды скинхедов, а недавно следствие его снова за это же арестовало.
Краснодарский предприниматель Геннадий Родионов жалуется на серьезные проблемы со здоровьем. Список болезней более чем внушительный, да и возраст. «Немеет рука. Лекарства, которое дают, не подходят».
— Мне нужен кардиолог, но в медчасти сказали, что следователь не разрешает, — говорит Родионов. — Почему следствие вмешивается в процесс моего лечения?
Очередной арестант — основатель процессинговой компании ChronoPay Павел Врублевский (задержали по подозрению в мошенничестве) — просит сообщить о нем уполномоченному по защите прав предпринимателей в России Борису Титову[18], потому что считает: ничем иным, кроме предпринимательства, не занимался, а брать под стражу бизнесменов закон запрещает. В соседней с ним камере сидит совладелец известного «Чайного дома» Леонид Венжик, но у него оснований для обращения к уполномоченному вроде как нет: арестован по подозрению в посредничестве во взятке в особо крупном размере.
В камере вместе с бывшим руководителем аппарата главы МЧС Вадимом Сойниковым (задержан по делу
