Книга Башмаки на флагах. Том 2. Агнес - Борис Вячеславович Конофальский

том епископу он не желает, не дай Бог тот в его духовники ещё напроситься.

— Пришлите мне его, хочу беседовать с ним.

«Ну, да, конечно, думаешь, что он тебе тайны исповеди моей все перескажет?»

— Как только будет возможность, так сразу пришлю.

На том Волков откланялся.

Поп снова совал ему перстень для поцелуя, но кавалер целовать не стал, сделал вид, что сие из рассеянности и задумчивости, но на самом деле был он назначением архиепископа очень разочарован.

«Ещё и это дело решать теперь!»

Глава 16

Теперь он с малой свитой не ездил. Теперь при нём безотлучно были Максимилиан, молодой Гренер, братья Фейлинги и трое их послуживцев. Все при железе и латах. Господа все, кроме Максимилиана, ждали его на выходе из храма. Максимилиан, с пистолетом за поясом и с невзведённым арбалетом, не боясь Господа ждал его прямо в церкви, сидя на скамейке у выхода. Кавалер подошёл, так он встал — первым вышел.

А кавалер выходил из храма в большой задумчивости, а на ступенях дома Господня под присмотром его людей четыре видных господина. В шубах, хоть и не холодно уже на улице. Стали они ему кланяться, Волков думал, что кивком головы отделается; не хотелось ему сейчас никаких разговоров, но не тут-то было. Господа, видно, его ждали. Сразу подошли стали просить разговора. Купчишки. Не до них кавалеру было, но как отказать, ему сейчас горожане — последняя опора в графстве. Епископ-то уже ясно — не помощь, а скорее — помеха. Так ещё один из этих купчишек ему золото в долг дал. В общем, согласился он на их предложение отобедать. Тем более, что есть уже давно хотел, дело-то уже к вечеру повернуло.

Горожане обрадовались, повели его в ближайший трактир, рассказывая ему, что повара там неплохи. А он всё думал, о чём они говорить с ним хотят, а ещё о том, как они его нашли, ведь он в город только что приехал.

«Видно, хотят поговорить о возврате золота или о разрешении на провоз товаров по дороге и погрузке их на пристани».

А купцы усадили его за хороший стол и стали заказывать добрую еду. Стали просить говяжью вырезку, печёную с тимьяном. Стали просить буженину, нашпигованную морковью и обваленную в горчице и соли. Хорошее, да нет же, они требовали лучшее вино. И пиво без счёта, белое и тёмное. И не скупились, всех людей Волкова посадили с собой за стол, для всех требовали хорошую еду.

«Будут просить вернуть долг раньше времени, купчишкам деньжата, видно, нужны».

Стали носить пиво с закусками. Пиво в больших кувшинах, из которых на стол стекала пена. Братвурсты с подпалёнными боками из крупнорубленого фарша, которые жарили прямо на открытом огне. Подавали их с жёлтой сладкой горчицей и резаным кольцами маринованным луком. К ним ставили на стол свежайшие пшеничные хлеба, печёные на сливочном масле.

Волков и его не пообедавший выезд сразу начали хорошо есть, не дожидаясь главных блюд. Что ж, повара тут были и вправду хороши. И поставщик пива был честный человек.

Довольные господа купцы видели, как хорош аппетит у рыцаря и его свиты, и улыбались.

А как разносчики стали на стол ставить сладкий вермут в красивых стеклянных графинах, так купцы и говорить начали.

Если о возврате долга, кавалер готов был говорить; готов, так как деньги у него сейчас были. Но говорить о том, о чём хотели говорить купцы, он не желал вовсе.

А заговорили они поначалу о том, что вопрос с дорогой уже решён. Что дороге от Малена до границы его владений быть. И быть хорошей дороге, что в любую распутицу тяжёлый воз выдержит и на которой кони рвать жилы себе не будут. Как купцы стали расхваливать дорогу, так кавалер насторожился, перестал жевать, отпивал пиво малыми глотками, слушал и всё. И не зря. Купчишки стали предлагать построить ему дорогу от границы владений и до амбаров. И ладно бы то. Взамен они стали у него просить его землю.

— Совсем немного, — говорил один из них ласково и даже заискивающе улыбаясь. Остальные кивали головами в больших беретах, шевелили толстыми пальцами в дорогих перстнях, словно пауки лапами.

— Землицы нам немного надобно, — продолжал главный из них. — Как раз под постройку своей пристани и нескольких амбаров!

Каковы подлецы! И вправду пауки! Пристань свою захотели на его реке, амбары на его земле! У Волкова аппетит пропал. Но он виду не показывает, улыбается им и обещает:

— Очень мне ваше предложение по душе. Земли у меня и не перемерить, берег хороший я вам найду под пристань.

Купцы дышать перестали от возможного счастья. А он и говорит, подняв палец:

— Но ремесло моё военное, человек я в подобных делах не сведущий, прежде чем обещать вам что-то, даже на словах, хочу я со знающими людьми посоветоваться.

Купчишки в лицах изменились, уже не так благодушны. А один и спрашивает:

— А с кем же господин кавалер думает советоваться?

— Так с родственником моим, — отвечает Волков бодро, — с купцом Кёршнером. Вы же знаете, что племянница моя недавно вышла замуж за его третьего сына. Думаю, посоветует он мне по-родственному как быть. Вот как он посоветует, так и поступлю.

Лица купцов и вовсе стали кислы. Так уж на них неблаготворно девствовало имя Кёршнера. Поняли, что зря выезд кавалера потчуют. Весь обед — пустая затея.

А молодые господа едят, не стесняются. Голодные, здоровые. А сеньор их улыбается купцам как лучшим друзьям.

Волков с Кёршнером, конечно, поговорит, но решение он уже принял.

«Будете вы, господа купцы, свои товары в моих складах хранить и с моих пристаней грузить, а может статься, что и в мои баржи, и винить в том будете купца Кёршнера».

Купцы и сникли, стали толстыми пальцами своими ковыряться в блюдах, что ставились на стол, да есть без всякого аппетита.

А тут в заведение пришли люди, чуть ли не дюжина, что были Волкову милы всегда. То были господа из отставных ландскнехтов, из Южной роты Ребенрее, проживавшие в Малене и округе.

Увидав кавалера, они подошли к столу кланяться. А тот не поленился, встал, всем отвечал, а двоих из них, почтмейстера Фольриха и землемера Куртца, обнимал как старых друзей. За стол к себе кавалер, конечно, их не звал, за стол платили купцы, поэтому он крикнул трактирщику, чтобы тот господам ландскнехтам выставил два хороших кувшина крепкого портвейна за счёт господина фон Эшбахата. Ландскнехты были благодарны