Книга Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки - Ирина Муравская

Ещё бы и на цветочки хватило. Если бы я имел склонность заявляться к девушкам с дохлыми вениками, но теперь в кармане осталось ровно столько, чтобы официально считать себя бомжом. Зато лежит ключ-карта от выданного номера ― плата за возможность оказаться здесь.

Сперва, конечно, я попытался бюджетно и тайком прошмыгнуть к лифту, но охрана в холле не дремлет. Сразу тормознула, вежливо попросив. Так что ничего не оставалось кроме как проделать финт ушами: то-то чувак озадачился, когда повторно меня поймал, а сделать уже ничего не мог. Клиент же.

В общем, спать сегодня буду как барин на мягкой перине, что тоже приятный бонус. Обычно выше дешёвых хостелов с двухъярусной кроватью моя планка не задиралась, а тут приятный бонус в придачу к заданной цели. Всё ведь ради чего затевалось? Ради того самого, ради того самого.

– Чара, не путайся под ногами, ― отталкивая коленом любознательную псинку, норовящую выскочить, строго бурчит Алиса. ― Иди на место… У тебя всё? ― это уже ко мне обращено. ― А то мне неохота бегать по коридорам и опять ловить её.

– Да. Думаю, это было бы излишним. Зачем пугать постояльцев? Ещё подумают, что к ним белочка, уснувшая в мазуте прискакала, ― прикол не догоняют. Приходится жестом очертить ореол трагедии, на что Чижова повторно округляет глазища. Теперь уже от стыда.

– Блин! ― спохватывается она, торопливо отдирая с себя клейкую плёнку, отрывающуюся от кожи достаточно жутко ― заставляя её натягиваться.

– Стой, можно я? Тоже хочу, ― подлезаю, помогая. Капец. Чем ещё заняться в одиннадцать вечера, правда? ― Что это за дрянь?

– Угольная маска от чёрных точек.

– Так вот он какой, успех женской привлекательности? ― с носа отрывается сложнее всего. Приходится резким движением срывать полоску. ― Ля, смотри: как мелкие опарыши, ― усмехаюсь, разглядывая на клейкой стороне торчащие жировики.

– Фу, гадость, ― отбирая и комкая маску, Алиса сконфуженно потирает покрасневшую переносицу.

– Расслабься. Я не брезгливый. Но после такого, видимо, обязан на тебе жениться. Хотя нет, чтобы точно вариантов не оставалось ― мне ещё надо помочь тебе с эпиляцией, ― вот морщиться так не надо. Обидно вообще-то. ― Шутка! Всего лишь хотел разрядить обстановку, а то ты слишком напряжена.

– С чего бы вдруг, а?

– Вот и я думаю: с чего?

Малая собирается дальше ехидничать, видно, как желание дерзить из неё буквально рвётся, но переключается на шорохи в коридоре и, схватив меня за толстовку, без предупреждения затаскивает в комнату, оставляя крошечную щель для подглядывания.

– Горничная, ― облегчённо замечают с полминуты спустя.

– А ты думала, кто? Батя?

– Согласись, было бы неловко, столкнись вы снова.

– Почему? В этот раз я вроде одетый, ― почти. Скидываю кроссы, заваливаясь на её постель размера ХХL. Хороший размах. Вчетвером можно поместиться. ― Траходром что надо. Уже испытывала на прочность?

И вальяжно растянувшийся поверх покрывала пушистый котяра, и его хозяйка смеряют меня одинаковым взором вселенского пренебрежения. Ууу, коллективный заговор.

– Это что, интервенция? ― вопросительно разводит руками Алиса. ― Я тебя не приглашала.

– Мне показалось иначе.

– Сорокин, проваливай откуда пришёл.

– Не могу. Меня не пускают, ― одна псинка мне искренне рада. Запрыгивает сверху, сдавливая и без того покалеченную грудную клетку мощными лапами и тычется мордой в лоб с очевидным намерением зализать до смерти. ― Фу, дорогуша, у тебя из пасти воняет, ― отплёвываясь, спасаюсь от мокрого шершавого языка. ― Лучше бы меня так твоя хозяйка засасывала. Научи её проявлять инициативу… Хватит дуться, иначе я за себя не ручаюсь, ― это уже, понятное дело, обращено не пёселю, а сурово взирающей на всё Чижовой. Нет, ну точно когда-нибудь затискаю её за щеки. ― Я так-то с миром пришёл.

– И где белый флаг?

– С миром. А не с актом о капитуляции, ― четвероногая любвеобильная барышня, наконец, утихомиривает пыл, оставляя меня в покое. Почти. В ногах усаживается, позволяя оценить обстановку. Судя по раскрытой книженции, брошенной на постели и чаю на тумбочке я помешал мечте интроверта. ― Напомни на досуге показать, как стоит развлекаться в вечер пятницы. А то с такими замашками у тебя скоро будет не один кот, а сорок. О, да ты книжная садис… Эй, эй! ― прыжком, достойным сайгака, у меня сердито вырывают изрисованный томик Дюмы, приложив попутно локтем. Чёрт, треснутым рёбрам точно будет хана такими темпами. ― Никакой возможности для самообразования. Жадина.

– Ты сам уйдёшь или мне охрану позвать?

– Зови. Только ты не позовёшь. Иначе придётся папочке объяснять, что я забыл в твоей постели, ― хитро добавляю, а то уже к стационарному телефону потянулись. Такие вообще ещё существуют? Я думал, вымерли как мамонты.

Трубка ложится обратно в паз, а протяжный вздох смешивается со скрипом просевших пружин матраса, на краешек которого обречённо усаживаются. Не вижу её лица, только сгорбленную спину, неровный пробор и тонкую шею.

– Что тебе от меня нужно? ― тихо спрашивают. ― Только честно.

– Честно? Сам долго понять не мог, но, кажется, мне нужна ты.

Открытие, которое меня самого поставило в тупик. До этого как-то не планировалось доводить. Ни до чего не планировалось. Но получилось, как получилось.

– Это не ответ.

– А какой ответ тебя устроит? Вляпался я в тебя, не очевидно?

– Что должно быть очевидно?

– Ну, типа, мои подкаты.

– Подкаты?! Так называются скачки твоего настроения и приказной тон?

– Ну сорян, как умею. У меня опыт обращения с "принцессами" небольшой, а остальные прежде не жаловались.

– Значит, у тебя подход такой ублюдский со всеми? Не только со мной?

Опять ругается? Ей это совершенно не идёт.

– Какой ублюдский?

– Хочу игнорю ― хочу язык в рот всем подряд сую.

– Так, попрошу не утрировать. В плане "суваний" я избирательный. И где это я тебя игнорю? Продинамила меня как раз ты. Сегодня.

– А почему, вопросом не задавался?

– Эм, не особо. И почему?

– Может, потому что просить надо было нормально?

– Как? На коленях?

– По-человечески. И, наверное, это будет для тебя неожиданностью, но после того, как целуешь девушку принято хотя бы говорить ей "привет", если вы случайно сталкиваетесь в коридоре.

– Мы по десять раз за день сталкиваемся в коридоре. И что, надо каждый раз приветкать? Зачем? Здоровались уже когда знакомились, чего кислород напрасно переводить? ― по её спине проходит мелкая дрожь, а затем слышу тихий смех. Смеётся. Смешно ей. Охренеть. ― И вообще, радуйся. Меньше сплетен ходит в вашем гадюшнике. Или тебе охота слушать тупые издёвки того же Маркова? А я не всегда могу быть рядом, чтобы прописать ему в табло.

Смех затихает. Вместо этого Алиса резко оборачивается.

– Что ж получается, это ты меня