Книга Доброволец - Николай Петрович Марчук

в середине круга.

Может, раненого решили вывезти на вертолете? А как его вызвали? По рации? Вполне возможно! Привели в чувство подранка, он оклемался и дал координаты, по которым можно вызвать подмогу, наверное, не за спасибо, а за какой-нибудь хороший барыш. Вроде все логично…

Хотя постойте, а зачем шланги жечь? Шланги были новые, в катушках, мы их сами Степанычу и привезли. Опять же, а почему скотина до сих пор в коровниках, и судя по тому, как дерет глотки, не кормлена и не доена.

Я сменил позиции, отойдя немного в сторону, и вновь оглядел хутор и хозяйственные постройки. Двор охраняли три пса, здоровенные алабаи: Машка, Феник и Барон. У собак был отдельный вольер, обнесенный сеткой-рабицей. Псы были мертвы, они лежали вповалку посередине вольера, грязно-белая шерсть почернела от засохшей крови. А вот это уже странно! Даже если предположить, что собаки одним махом заразились бешенством, стали опасны для окружающих и Степаныч решил их застрелить, то трупы сразу же убрали бы, чтобы не травмировать внуков. Своих двух внуков, Машу пяти лет и Сережку, Степаныч любил больше всего на свете и баловал при каждом удобном случае. Предположить, что Степаныч убьет своих псов, я еще мог, но подумать, что он не уберет трупы подальше от любопытных глаз, я был не в состоянии. Что же здесь происходит?!

Идти к дому с карабином наперевес глупо, если в доме засада, то меня враз срисуют. Надо наблюдать и ждать! Долго ждать не пришлось, входная дверь распахнулась, и наружу вышел мужчина с «калашом» в руках. Из одежды на нем были джинсы, кроссовки и легкая куртка на голое тело, под курткой угадывались бинты перевязки. Тот самый подранок, которого вчера утром притащили Сеня и Артем. Оклемался? А почему с оружием в руках?

В то короткое мгновение, пока входная дверь была открыта, я успел заметить лежавшее на полу тело. Только не все тело целиком, а ступни ног. На одной ступне был тапочек с легкомысленным розовым пушком на носке, вторая была босая, но татуировку на щиколотке в форме розы я успел разглядеть, а может, и не успел, а предположил, что она там. Такая же была у Зины на правой щиколотке, и тапочки у нее были с розовым пушком на носке.

Мужик постоял пару секунд на крылечке, несколько раз тревожно зыркнул по сторонам, а потом медленно, тяжело хромая побрел к выжженному кругу. Я убрал бинокль в подсумок и перехватил карабин, вскидывая его к плечу. На СКСе был установлен коллиматорный прицел, красная точка марки легла на корпус мужика. В этот момент подранок неожиданно остановился, вздрогнул всем телом и неуклюже плюхнулся на землю, пытаясь уйти из зоны обстрела.

– Бах! Бах! Бах! – СКС выстрелил три раза, первые две пули ушли мимо, но вот третья попала в плечо мужику, он вскрикнул, выронил автомат и откатился в противоположную сторону, но тут же перекатился обратно, чтобы вновь схватиться за оружие.

– Бах! Бах! – Приклад карабина толкнул в плечо, пули легли туда, куда указывала красная точка прицела, – в голову подранка.

Из дома никто не выбежал, не пришел мужику на помощь. Может, он действовал в одиночку? Вполне возможно!

Сменив обойму в карабине на полную, я, опасливо озираясь по сторонам, побежал к дому. Рванул ручку входной двери на себя и тут же влетел внутрь, уходя с открытого квадрата дверного проема. Через распростертое на полу женское тело перескочил прыжком и юркнул в кухню. Посреди просторной комнаты, обмотанный скотчем, сидел на стуле окровавленный Степаныч. Я тут же бросился к нему и освободил рот.

– В доме есть чужие?

– Нет. Он был один, – едва шевеля разбитыми губами, прошептал фермер. – Всех убил, гаденыш, даже детей не пожалел. Сука!

– Как?! – только и смог прошептать я, плюхаясь на стул. Ноги враз стали ватными, а в голове раздался колокольный звон.

– А Маша с Сережей?

– Лежат в детской, во сне застрелил. Он всех во сне застрелил, только Зина проснулась, видимо, почувствовала что-то, ее он задушил. – Враз превратившись в древнего старика, Степаныч говорил тихо, едва слышно. – Это все из-за чемоданчика, там была флешка с ценной информацией, вроде касающейся безопасности первых лиц страны. Борода смог вскрыть чемоданчик и извлечь с флешки содержимое. Раненый, когда очнулся, узнал про это, но ничего не сказал, наоборот, говорил, что всех нас теперь отсюда заберут и поместят на секретной военной базе, где есть бункеры комфортного содержания и все необходимое, и мы теперь будем как сыр в масле кататься. А сам, поди, сразу задумал нас всех убить. Как все улеглись спать, он с Бородой закрылся в его комнате, потом зарезал его ножом, ну а дальше всех по очереди и убил.

– А ты откуда все эти подробности знаешь?

– Он мне их сам рассказал. Видимо, мужик по натуре не убийца, тяжело ему было, вот он все и рассказал. Если бы Борода флешку не открыл и чемоданчик не взломал, то нас, может быть, и пощадили бы, по крайней мере решение о нашей ликвидации принимал бы не он, а его командование, и, скорее всего, нас бы действительно перевезли в другое место. Но видишь, как все вышло. Раненый был сотрудником фельдъегерской службы, он перевозил важные сведения, но их машина попала в засаду. По формуляру он должен всеми силами и методами защищать секретность перевозимого груза и ликвидировать всех, кто представляет опасность для разглашения государственной тайны. Мужик действовал строго по инструкции, так что считай… – В этот момент Степаныч замолчал, так и не закончив свою мысль.

– А тебе как удалось выжить?

– Я рано утром пришел. Только зашел в дом, он меня по голове отоварил и к стулу примотал.

– Что было на флешке?

– Не знаю, он не рассказывал, да и Борода сказал, что все расскажет, только когда ты вернешься, дескать, только потом надо решать, стоит всем об этом знать или нет.

– Ясно. Во дворе выжженный круг – это сигнал для вертолета?

– Он самый. Этот крендель с нашей рации вызвал сюда подмогу.

– А тебя чего он мучил?

Выглядел Степаныч неважно, помимо рассеченной кожи на голове и запекшегося колтуна волос у фермера были разбиты губы, нос, а на груди красовалось несколько длинных порезов, которые уже перестали кровоточить.

– Допытывался, где тебя искать. Он понял, что ты задерживаешься, только не знал, почему, видимо, боялся, что ты ушел надолго или вернешься с кем-нибудь.

– Идти сможешь? Надо убираться отсюда. Если сейчас прилетят вертолеты, то нам лучше с ними не