Книга Волк ищет тебя - Чарли Маар

спрашиваю отца, подведя Ками ко всем присутствующим.

— Да. Как только будут новости, они сообщат. Вы готовы? 

Черноглазка нервно сжимает мою руку, глядя то на своего отца, то на моего, затем чуть заметно кивает. 

— Хорошо. Как проходит ритуал пробуждения, представляешь? 

— Да. Я же видела много раз. Лидер должен меня укусить и скрепить нити с родом, — отвечает Ками, печально взглянув на Маркуса.

— Всё же я не понимаю, — хмурится тот в свою очередь, — почему Ассар не смог разбудить её вампира? Неужели настолько слаб? 

— Думаю, дело в том, что девушка пила кровь Марко, — предполагает Тазиро, выйдя вперёд с чашей и веревкой в руках. — В нем же течёт кровь Варранов. Внутренний вампир Ками запомнил вкус крови, поэтому не может воспринимать никакую другую. И по тому же принципу он не может реагировать на укусы представителей всех остальных родов. 

— Не думал, что скажу это, но... ты молодец, Марко. Если бы не твоя кровь, Ассар бы уже обрёл абсолютную власть, — дядя Маркус сжимает мне плечо и одобрительно кивает. 

Да уж. Это пока он меня хвалит. Сейчас дочку вспомнит, и хрен мне, а не похвала. До обряда единения бы допустили спокойно! 

— Приступим, — командует лекарь Тазиро, опустив чашу с веревкой на землю, после чего просит Ками встать по одну сторону от неё, а Маркуса по другую. 

— Оголи шею и слегка наклони голову набок, — говорит он Ками, которая уже начала дрожать как осиновый лист на ветру. — Не бойся. Все будет хорошо. Зажми вот это между зубами, — Тазиро подносит к её рту прутик. — Будет немного больно. 

Ой, блт, не ври! Будет пиздец как больно! А то Ками не видела, как вампиров пробуждают. Кроме того, она прекрасно помнит мой укус тогда... 

Маркус вытягивает руку вперёд, позволяя лекарю сделать надрез. Капля его крови капает на верёвки в чаше. То же самое Тазиро проделывает с Камиллой. 

— Сай шио варда (прим.: соедини узы родства), — громко произносит лекарь, после чего кивает Маркусу.

Сейчас все случится. Сейчас они её вспомнят. Мой зверь готов утешать девушку, биться с отцом, дядей Маркусом, да хоть со всей стаей, если они не позволят мне сегодня же сделать Ками своей. 

Маркус выпускает клыки и с силой вонзает их в шею девушки. 

По землям Хазард разносится оглушительный крик.

18 глава

Ками

Знаете, что это за ощущение, когда все тело охватывает жуткая боль, словно в тебя разом вонзили миллиарды острых клинков? Однажды я уже испытала подобное, но в этот раз все гораздо хуже.

В ту ночь, когда Марко отметил меня у колледжа, тоже было больно, только не настолько. Сегодня от боли мои ноги подкашиваются и сознание мутнеет. Кажется, вот-вот и я упаду на землю замертво, не в силах больше терпеть этот ад. Но почему-то я не падаю. Продолжаю стоять, а где-то вдалеке раздаётся надрывный крик, и вроде бы это даже не я кричу, а кто-то другой. Лишь раздирающее горло ощущение подсказывает моему меркнущему от боли разуму, что кричу всё-таки я.

Вместе с болью происходит много чего другого, но разобрать, что именно, трудно, потому что мозг просто отказывается нормально работать. Кажется, я вижу нити, тянущиеся от меня к папе и к остальным членам кланам Варран. Кажется, нечто шевелится глубоко внутри и клыками пытается разорвать выход наружу. Кажется, именно поэтому мне так больно.

Во всей этой жуткой, разрывающей на части агонии, я пытаюсь отыскать Марко, но не могу, не получается. Почему я его не вижу?! Он ведь обещал быть рядом! Отныне и навсегда! Так почему сейчас его нет?! Он оставил меня? Передумал бороться за нас?!

Во времени я теряюсь. Сложно не потеряться, когда тебя колотит от боли, которую должно быть испытывают грешники в преисподней. Мир вокруг сливается в одну непонятную мазню из красок, лица искажаются, становятся уродливыми и незнакомыми мне.

Чувствую, как спина касается чего-то прохладного, крик вдалеке стихает, боль постепенно отпускает тело, и я наконец могу сделать полноценный вдох.

— Дочка, ты меня слышишь?! Малыш?!

Это папин голос?

— Ками, солнышко! Очнись!

А это мамин?

Казалось, боль отступила, но вот она новой волной возвращается обратно, только другая. Не физическая. Душевная. Она таилась глубоко во мне с тех самых пор, как я узнала, что не являюсь родной дочерью Маркуса и Марины Варран. Эта боль притупилась под давлением страха перед Ассаром и всеми остальными бедами, что случились со мной за прошедшие месяцы, а сейчас она вновь обострилась и обожгла сердце своим ядом.

С трудом разлепляю отяжелевшие веки.

Оказывается, я лежу на земле, а надо мной склонились родители, Марко и Мара с Йеном. Их лица все ещё расплывчатые, но я всех узнаю.

— Солнышко, ты в порядке? — первой ко мне опускается мама.

Она встаёт на колени рядом и крепко обнимает. Я вновь закрываю глаза и утыкаюсь носом в её волосы, вдыхаю родной запах и не могу сдержать слез.

Мама, мамочка... Как же так получилось, что ты не моя?

Затем к ней присоединяется папа. Они вдвоём прижимают меня к себе и качают в руках, словно младенца.

— Детка, прости нас, пожалуйста! Мы все тебе объясним! Прости, солнышко!

Меня отрывают от земли и поднимают на руки. Это папа. Я с наслаждение и каким-то умиротворением кладу голову ему на плечо. Мне так этого не хватало.

"Папа, ты слышишь?" — мысленно спрашиваю у него, не рассчитывая на ответ, но он вдруг отвечает. 

— Слышу, малыш. Я теперь всегда буду тебя слышать... 

Чувствую, что меня куда-то несут. На фоне звучат споры и разговоры, я слышу голос Марко, и мне так хочется протянуть руку и коснуться его, но сил не хватает. 

— Всё будет, солнышко, но не сейчас, — ласково говорит папа, поцеловав меня в макушку. — Твоему телу требуется время на восстановление. Не спеши. 

Я не спорю. Не могу, да и не хочу. Все, чего мне действительно хочется — чтобы мама и папа были рядом, чтобы подтвердили, что любят меня. 

"Это ведь так, да? Вы меня любите? Я ваша дочка? Ваша?" 

— Так, малыш. Всё так. Мы тебя очень любим. И ты наша дочь, как бы там ни было в прошлом, ты наша девочка. 

Меня кладут на мягкую постель и укрывают одеялом. Шея жутко горит от