Книга Инспектор и «Соловей» - Георгий Иосифович Барбалат

как Броницкий и Канарейкин оказались в магазине. Вошли туда оборванцами, а вышли одетыми по последней моде — отличные костюмы, нейлоновые рубашки, плащи. Позаботились и о сменном гардеробе. Все аккуратно уложили в чемоданы — и были таковы.

Честным людям за такую покупку пришлось бы выложить около трех тысяч рублей, а Броницкому и Канарейкину всех трудов стоило — отворить окно магазина.

…В колонии исчезновение Броницкого и Канарейкина обнаружили в тот же вечер. Патрули, посланные в карьер, на железнодорожную станцию, в окрестные села, беглецов не обнаружили. Поиски продолжались несколько дней, но результатов не дали.

Стало ясно, что преступников поблизости нет. Немедленно был объявлен всесоюзный розыск. Во все отделения милиции были разосланы портреты Броницкого и Канарейкина, описания примет. Словом, о них было сообщено все, чтобы их можно было опознать и задержать.

* * *

Начальник Кишиневского уголовного розыска Геннадий Петрович Донченко просматривал почту. За несколько дней праздников накопилась изрядная стопка писем, сообщений. Самые важные, срочные он, не медля, вскрывал и внимательно прочитывал, делал на полях пометки. И вот письмо о всесоюзном розыске. К таким документам он всегда относился с особым вниманием. Бежавший преступник. Это опасно. В любую минуту такой человек может появиться в городе и натворить немало бед. А потом ищи ветра в поле.

Геннадий Петрович пригласил к себе всех сотрудников. Вот они рассаживаются в кабинете, покуривают, смеются, обмениваются впечатлениями. Начальник спрятал улыбку. Он был доволен своими работниками.

— Я должен вас ознакомить с весьма важным сообщением. Из колонии строгого режима бежали два рецидивиста. Путь их следования не просмотрен. Можно ждать их у нас.

Затем он перечислил все приметы Канарейкина и Броницкого. Показал фотоснимки беглецов.

— Прошу обратить внимание на особые приметы Владимира Броницкого — на левой руке вытатуировано имя — ТОЛЯ. — И, заканчивая совещание, добавил: — Прошу представить личные соображения по розыску.

Вскоре он смог изучить все планы, составленные сотрудниками. В основном это были профилактические меры, которые всегда применялись, когда объявлялся всесоюзный розыск. Где-то между строк угадывалась нотка самоуспокоенности: бежали в Смоленской области. Далеко от наших мест. К нам не доберутся. В дороге десять раз изловят преступников.

Геннадий Петрович привык прислушиваться к мнению своих сотрудников, верил их чутью и на этот раз как-то заразился их спокойствием. Подумал: и впрямь без документов даже самые опытные конспираторы не смогут долго пробыть на вале.

А потом сегодняшние, сиюминутные дела захлестнули Геннадия Петровича и его сотрудников. Сообщение о беглецах как-то отодвинулось на второй план. В угрозыске сочли меры предосторожности вполне достаточными.

* * *

…Между тем Броницкий и Канарейкин спокойно покинули магазин в Вязьме и направились на автобусную станцию. Взяли билеты на Иваново. До рейса оставалось минут сорок, и они решили перекусить в соседнем буфете.

— В Иванове барахлишко толкнем, — шепотом проговорил Канарейкин, — и мотнем в теплые края. Бросим свои кости на морской песок.

Броницкий одернул напарника:

— Ксив нет никаких! Пора добывать. И никакого базара не устраивай. Мы теперь туристы-отпускники. Разъезжаем ради собственного удовольствия. Понял?

— Чего тут не понять.

— В Иванове надобно мне с одной чувихой повидаться. После этого все прояснится.

— К чему эти ходы-переходы, — проговорил Канарейкин, оглядывая посетителей буфета. — Я бы сейчас любого чудака припугнул и забрал документы.

— И тебя тут же сцапают. Прощай, воля. Принимай, тюрьма, своего вечного постояльца, — рассмеялся Броницкий. — Все надо делать с умом.

Автобус доставил беглецов в Иваново под вечер. Броницкий со своим дружком отправился в район камвольного комбината. У подъезда многоэтажного дома остановился и сказал:

— Ты, Канарейкин, побудь здесь и посмотри, нет ли хвоста. Я тебя скоро кликну.

Дверь квартиры на втором этаже открыла миловидная женщина. Увидела Броницкого и обомлела:

— Ты откуда? Проходи… Сейчас чай вскипячу…

Броницкий прошел в комнату, оглянулся. Все блестело. Чистота и аккуратность. По всему чувствовалось, что хозяйка домовитая женщина.

— Не хлопочи, дорогуша. Знаешь, ведь не любитель я чаи гонять. Посиди со мной.

По тому, как женщина растерялась, увидев его, как поспешно убежала на кухню, чтобы скрыть волнение, Броницкий понял — с этим человеком связь потеряна.

— Ты в законе? — спросил он.

— В полном. Попала под амнистию. Теперь работаю на комбинате. Комнату дали, помогли обставить. Наладилось все. Алешка и мать со мной. А с прошлым — завязала.

— Сына покажешь?

— Мать пошла за ним в детский сад.

— Меня никто не спрашивал?

— Приходил дружок один из Смоленска. Хотел с тебя какой-то должок получить. Что-то вы не по совести поделили.

Броницкий понял, что его ищут. Не было у него долгов, не было дружка, который знает, где живет его бывшая жена и напарница.

— Ну, мне пора, — заторопился гость. — Может еще зайду, а может много денег пришлю на воспитание сына. Обо мне никому ни слова.

— Попутного ветра. Не нужны мне твои деньги.

— Жаль, времени нет. Я бы с тобой поговорил, — пригрозил Броницкий.

— Давай проваливай. Сейчас крикну соседей — каюк тебе будет.

Броницкий в один миг скатился по лестнице и выскочил на улицу. Оглянулся. Канарейкин стоял с каким-то парнем и поплевывал шелухой подсолнечника. Увидев Броницкого, потянулся следом за ним.

— Кто был? — спросил Броницкий.

— Парень из этого дома. Хотел на троих сообразить.

— А может, он…

— Да нет, сопляк еще. Хочешь, я кликну его.

Броницкий махнул рукой и в глубоком волнении быстро зашагал прочь. Разговор с бывшей женой не давал покоя. Укрепил в мысли, что нужно остерегаться. Видимо, уже прощупывают все дороги, по которым может пойти беглец.

В эту же ночь в нескольких школьных буфетах были совершены кражи. Школьные здания по ночам не охраняются. Забраться в них легко. Выручка, продукты — все пригодилось Броницкому и Канарейкину.

Утром путешественники отправились в Ярославль. Вечером снова пошли на обход школьных зданий. Отмычка работала безотказно.

Подсчитывая «выручку», Канарейкин благодушно говорил:

— А ты здорово придумал — школьные буфеты. Учителя даже милицию звать не станут. Подумают, свои сорванцы почистили.

— Это старый ход. Меня в тюряге один корешок надоумил — он всю жизнь этим занимался. Жил припеваючи.

— А как же застукали?

— Выследили, — угрюмо ответил Броницкий.

Канарейкин задумался. Видимо, короткое «выследили» навело на мысль, что и их каждую минуту ждет такая же судьба.

— Послушай, Владимир, — нерешительно проговорил он. — Давно хочу тебе сказать. Может, бросим все это и пойдем в отделение. Погуляли и хватит.

Броницкий встрепенулся.

— Надоела тебе воля. Смотри, сколько натерпелись. Ведь нас запросто убить могли. Но проскочили. А сейчас на самом пороге свободы… Нет, нет, ни в коем разе. Сегодня добудем документы. Другими людьми станем. Никакая милиция под нас не подкопается.

Пробираясь по тихой улице, вдоль высоких домов осторожно