Книга Сестры Шанель - Джудит Литтл

Позволь согреть тебя.

Он подошел ближе, и я попыталась вернуться в гостиную, но была загнана в угол и прижата к стене.

– Отойди от меня! – потребовала я, но он сделал еще один шаг вперед, так что мы почти соприкоснулись.

– Ты же на самом деле не хочешь, чтобы я ушел. Иначе ты не приехала бы сюда, в Руайо. – Он попытался поцеловать меня, и я с отвращением отвернулась – как раз вовремя, чтобы увидеть Лучо.

– Убирайся отсюда, идиот! – рявкнул Лучо.

Жокей, казалось, хотел возразить, пошатываясь на неуверенных ногах, но потом передумал и исчез.

– С вами все в порядке? – спросил Лучо. – Я видел, как он пошел за вами.

Меня трясло.

– Не знаю.

Он подвел меня к ближайшей скамейке.

– Вот. – Он снял свой пиджак и накинул мне на плечи.

Лаванда и бергамот – запах его носового платка, теперь я знала, что это запах Лучо, – наполнили воздух.

Он посмотрел в сторону конюшен на ближайшем холме.

– Слышите? – Лучо слегка подался вперед.

Я покачала головой, не совсем понимая, что он имеет в виду.

Он улыбнулся:

– Лошади. Послушайте. В стойлах никогда не бывает тихо. Они суетятся, стучат в стены, ржут, словно переговариваются, замышляют.

– Что замышляют?

– Побег. Хотят выбраться из коробок, в которых они живут, и освободиться.

У меня замерло сердце. Я вспомнила слова Этьена о том, что, женившись, Лучо оказался в ловушке, с которой ничего не мог поделать.

Он откинулся на спинку скамейки и повернулся ко мне.

– Почему вы здесь?

– Просто хотела подышать свежим воздухом…

– Я имею в виду Руайо. Вам здесь не место. Даже Этьен сказал… – Он заколебался.

– Чтобы меня не трогали?

– Да.

– Приехала повидаться с сестрой, вот и все. – Сначала я хотела остановиться на этом, но потом решила, что он должен узнать правду обо мне. Он открыл дверь, и я не хотела, чтобы она закрылась, во всяком случае пока. – Иногда мне кажется, что я потеряю всех, кого люблю. Они исчезнут где-то вдалеке и я больше никогда их не увижу.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

– Я думал, что вы, наоборот, притягиваете к себе людей, – проговорил он. – И у них вовсе не возникает желания исчезать вдалеке от вас.

Мне очень хотелось подойти к нему вплотную, откинуть назад непослушную прядь блестящих черных волос, упавшую на его гладкий лоб. Между нами было всего несколько сантиметров – и такое огромное расстояние…

Вместо этого я встала. Мне пришлось это сделать, иначе я действительно откинула бы назад эти волосы.

– Спасибо, – пробормотала я.

– За что?

– За то, что спасли меня.

Он настоятельно предложил проводить меня в мою комнату, чтобы убедиться, что подвыпивший жокей не караулит меня за углом.

– Я попрошу Этьена отослать этого пьяницу и его дружка восвояси. Больше они вас не побеспокоят.

Мы нашли заднюю лестницу, звуки виктролы плыли мимо, на этот раз играла медленная песня. Я остановилась, положив руку на перила. Было непозволительно подниматься наверх с мужчиной.

– Не волнуйтесь, – спокойно произнес он. – Я не позволю себе ничего предосудительного.

У моей двери мы остановились, и я вернула ему пиджак. Читал ли он в моих глазах, что я разрываюсь от противоречивых чувств? Что я хочу, чтобы он сделал нечто предосудительное? И что, если он попросит разрешения войти, я не уверена, что смогу сказать «нет»?

Лучо взял мою руку и поцеловал.

– Антониета… – Его голос внезапно стал хриплым и усталым. – Все, кто находится здесь, пропащие. Разве вы не заметили? Все, кроме вас.

Затем отпустил мою руку и отвернулся.

– Dulces sueños[45], – прошептал он, исчезая в темноте.

ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

Как вообще можно заснуть после такого? Оставшись одна в своей комнате, я забыла про неприятный инцидент с жокеем. Все мои мысли были о Лучо: о его мягком, открытом лице, его глазах, которые, казалось, проникали в мою душу. Знал ли он, как прекрасно сложен? Как он смотрится, как двигается. Мне хотелось запомнить его походку, интонации, его милый акцент, когда он говорил по-французски. Антониета. Ощущение его губ, скользящих по моей руке. Dulces sueños.

Как легко он справился с жокеем, просто бросив на него устрашающий взгляд.

С Лучо я чувствовала себя в безопасности. Даже в тот момент, когда смотрела вслед ему, уходящему по коридору, и не была уверена, что хочу этого.

На следующее утро я проснулась около одиннадцати. Одиннадцать! Ни разу в жизни я не спала так долго! В монастыре уже прошло бы полдня.

Габриэль, возможно, сама только что проснувшись, вошла в мою комнату и протянула роскошный белый халат, точно такой же, как на ней.

– В Руайо, – сообщила она, – все выходят к завтраку в пижамах. К формальностям здесь относятся с неодобрением. Это все-таки летний замок.

– Но… это неправильно. Я не могу в таком виде спуститься вниз!

Неужели французские дворяне, приезжая в загородные дома на выходные, завтракали в пижамах? Не думаю.

– Нинетт, здесь все по-другому. Никого это не волнует. Внизу только барон, Сюзанна и Леон. Актриса все еще спит. Этьен и Лучо в конюшне. – Она уперла руки в бока. – Не зли меня.

Скрепя сердце я натянула халат на ночную рубашку. Мне это не нравилось, но именно такую жизнь выбрала моя сестра. Я была просто гостем.

– Могу я хотя бы уложить волосы? – попросила я, пытаясь пригладить длинные пряди руками.

– Нет. – Густые локоны Габриэль волнами спадали до талии. – И перестань смотреть на меня неодобрительным взглядом монашки. Мы здесь не всегда спим допоздна. В дни скачек все по-другому. А катаемся верхом мы каждый день, и тогда все встают рано, и не важно, идет дождь или светит солнце. Но сегодня воскресенье, мы отдыхаем.

Воскресенье. Я перекрестилась и последовала за сестрой вниз по лестнице. За столом, заваленном газетами и кофейными чашками, сидел одетый в шелковое кимоно барон, Сюзанна – в халате, ее длинные темные волосы были схвачены белой лентой. Леон – в одних лишь шортах от пижамного комплекта; его ноги были похожи на палочки сельдерея. Я заставила себя не улыбаться, глядя на это зрелище.

Когда я, потуже затянув пояс халата, присоединилась к ним, появилась актриса, неловко споткнулась на ступеньках и, пытаясь удержаться на ногах, размазала мушку на щеке. Она села рядом со мной и театрально уронила голову на стол.

– Слишком много шампанского, дорогая? – спросил Леон, не отрываясь от газеты с итогами скачек.

Она не ответила. Слуга принес ей чашку кофе, женщина подняла голову, схватила напиток и так жадно глотнула, как будто эта жидкость была самой жизнью.

Я