Книга Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки - Сергей Юрьевич Ежов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дина смотрит исподлобья, вся напряжена. Знаю, что, если приму решение поучить глупого сожителя Дининой мамы, она покорится. С другой стороны, Ержан, вреда практически не приносит: не того масштаба его хулиганство. Он простой работяга, работает на Оптовой базе грузчиком, иногда напивается и дома орёт нечто бессмысленное, а потом ложится и спит. Забавный тип. Ержан, по-казахски значит сильный, мужественный, но сам он мелкий и довольно робкий. Дина и её мама, конечно же, правы: надо просто потерпеть, с возрастом Ержан успокоится и перестанет доставлять неприятности. Беру Дину за руку:
— Ну тогда пошли ко мне.
Мама уже пришла с работы и суетится на кухне.
— Юра, ты не один? Кто с тобой, Дина? Быстренько мойте руки и за стол!
Сегодня мама приготовила свой бесподобный блинный торт. Кстати, с ним связана очень смешная история: Бобрик давно мечтал попробовать лазанью, и однажды мы с ним отправились в ресторан, где согласно рекламе, лазанью готовил настоящий итальянский повар. В предвкушении мы уселись, дождались заказа, и… Никогда не забуду, с каким обиженным выражением лица на меня посмотрел Бобрик!
— Лена, точно такую лазанью моя мама всю жизнь готовит под названием Блинный Торт!
Потом, в гостях, свекровь меня потчевала, в том числе, и блинными тортами. Ах, до чего они вкусны! Никакой ресторан не может сравниться с моей дорогой свекровью в той жизни, а в этой — с матушкой! Ну, может где-то в Италии есть мастерицы, способные поспорить с нею, но не уверен.
К блинному торту были на выбор чай, компот из сухофруктов и какао. Я выбрал какао, а Дина компот.
Поели, и поднялись ко мне в мансарду. Дина устроилась на привычном уже месте, в глубоком самодельном кресле, которое я вообще-то мастерил для любимого себя.
— Ну-с, сударыня, чем вы сегодня решили нас порадовать?
Дина ну успела ответить, как снизу донёсся задорный клич:
— Эй, там, наверху! Без меня не начинайте!
— Ну, конечно, без этой егозы не обойтись. — хихикает Дина.
— Потерпи минутку. Мама всё равно не отпустит Ленуську, пока не накормит. Так что у тебя готово? Я просто взорвусь от нетерпения.
— Песня, посвящённая вдовам Великой Отечественной.
— Хм… Сразу скажу: если в тексте есть упоминание конкретной войны, его нужно убрать. Понимаешь почему?
— Понимаю. Войны были раньше, будут и в будущем. Может и сейчас идёт война, о которой мы и не знаем.
— Идёт, Дина, и не одна. Это нужные войны: они как встречный пал в лесу, когда нужно потушить большой пожар.
— Да, Юра, я понимаю. Только жалко наших людей, которые гибнут в этих войнах.
Внимательно смотрю в глаза Дине. Её беспокоит один-единственный человек, который ещё нескоро, но станет солдатом, и возможно отправится на не случившуюся ещё войну, и она всем своим женским существом против этой и любой другой войны: там может погибнуть её любимый. Но я знаю жизнь немного шире, за моими плечами дополнительные полвека, и большая часть этих лет прожита не в благостных, почти райских условиях Советского Союза, а в трижды проклятое демократическое время. Когда-то я тоже бездумно повторяла чужие слова о «преступной войне в Афганистане» и прочий перестроечный бред, но Бобрик излечил меня от этого наваждения. Он просто и доступно объяснил неизбежность войн, пока существует капитализм, а раз это неизбежно, то нельзя трусить перед лицом агрессивного противника. Это как в жестоком мальчишеском коллективе — либо ты отвечаешь злостью на злость, и силой на силу, либо об тебя вытирают ноги, а третьего варианта просто не бывает.
— Они солдаты, Дина. Вот мы подрастём, тоже станем солдатами, и возможно кто-то из нас уйдёт на такую войну, нужную нашей стране. Это необходимо, чтобы войны не было здесь.
— Не хочу, чтобы ты погиб.
— Тут как повезёт, Дина. А вообще, прекращай минорные разговоры, ну что ты, в самом деле!
— Ладно, как скажешь. Только хочу предупредить, что я чувствую, как над тобой сгущаются тучи. Скоро у тебя начнутся неприятности, постарайся их преодолеть. Пожалуйста.
Ах, как хороша в этот момент Дина!!! Чёрные глаза сияют драгоценным блеском, обычно бледное лицо раскраснелось, губки дрожат, пальцы теребят поясок платья…
— Я верю тебе, Кассандра, и постараюсь быть осторожным.
— Да, ты уже взрослый, и сможешь избежать беды сам, и помочь близким.
Снизу послышался топот, и в лестничном проёме показалась голова Ленуськи. Она торопливо что-то дожёвывала, и утирала рот вышитой салфеткой.
— Дождались? Молодцы. — невнятно проговорила Ленуська.
— Ну как мы без тебя, дорогая сестричка?
— Динка, что у тебя? Какую мелодию ставить? — Ленуська бросилась к полке с магнитофоном и катушками.
— Лена, пожалуйста, поставь ту, которую вы репетировали в прошлый четверг. На наклейке «Вдовам».
— Ага, вот она!
В девичестве это была песня из кинофильма «Убить Билла», кажется, она называлась «Кровавый цветок», а может «Цветок кровопролития». Уж не знаю, как в оригинале, поскольку не владею ни японским, ни английским языками. Я постарался максимально сохранить богатство и очарование мелодии, и кажется, это удалось. Теперь посмотрим, какие слова нашла для этой песни Дина.
— По сути, у меня получилась баллада.
— Очень хорошо. Сейчас под музыку её и прочитаешь. Помнишь, что такое мелодекламация? Помнишь, умница. Ну, давай!
Музыка зазвучала, Дина откашлялась и начала:
Облака плывут
Над землёй
Закрывая свет
Одиноких звезд
А на белый снег
Ляжет тень
Как следы
Тех, кто здесь ходил
Сквозь ветра свист слышу я
Печальные голоса
Тех, кто жил здесь,
Кто был счастлив
Тех, кто мечтал, жалел и любил…[55]
Голос у Дины сорвался.
— Слушай, Динка, а ведь здорово! — Ленуська вскочила со своего стула и возбуждённо забегала по комнате — Начало просто потрясное, а когда это споёт Фая, а ещё лучше, Ирина Сергеевна, то будет такое… такое… Просто нет сил, какое!
— А сама не хочешь спеть?
Ленуська резко погасла.
— Нет, не хочу. Это очень грустная песня. И взрослая. Фая тоже её не потянет, остаётся только Ирина Сергеевна, она уже любила и теряла.
— Да, Леночка, ты очень тонко почувствовала саму идею песни. — ласково сказала Дина.
Ленуська внимательно посмотрела на неё и ничего не ответила.
* * *
Неприятности последовали в точном соответствии с предсказаниями Дины.
Вечером, после ужина, ко мне поднялся отчим.
— Юра, у тебя время есть? Надо бы поговорить.
— Слушаю, папа. Что-то случилось?
— Да, случилось. Хочу посоветоваться. Ты, понимаешь такая ерунда
