Книга Его любимая ведьма - Надежда Соколова

Тут лампочку зажег Светляк,

И вижу я – улитка.

Ползет, расставила рога,

Вся мокрая такая.

К. Бальмонт. «Беспорядки у Феи».

Читая сказки Нике, я всегда полагала, что ступа – средство передвижения, рассчитанное на одного человека. Как оказалось, Юльке одной летать было скучно, и в ее ступу, благодаря наложенным на нее заклинаниям, могло поместиться два-три человека. Поэтому, когда я направилась к конюшне и предложила встретиться в деревне, Юлька кивнула на свой агрегат:

– Залезай. Вместе полетим. Да не трусь ты, она выдержит.

«Она-то, может, и выдержит, – подумала я, скептически осматривая ступу, – а вот что станет с моей нервной системой».

Порадовавшись, что предусмотрительно сменила домашнее платье на штаны и рубаху из плотной ткани синего цвета, я кое-как залезла внутрь, прислонилась к одной из стенок, вопросительно посмотрела на Юльку.

– Абракадабра, – красуясь, произнесла та. Ступа осталась на земле. – Да влетай ты, зараза!

После такого обращения ступе ничего не оставалась, как подняться в воздух.

Летели недолго, минут пять-семь. В лицо бил холодный ветер, не стеснявшийся трепать не заколотые волосы. Я читала про себя детские стишки, ловила сердце где-то в районе пяток и жалела, что согласилась на такую авантюру. Все же мне было намного проще передвигаться по земле, чем парить над облаками.

Сели мы неподалеку от деревни. Юлька бодро выпрыгнула из ступы, я с сомнением посмотрела вниз, попробовала разогнуться и поняла, что ни ноги, ни руки слушаться хозяйку не желают.

– Дашка, что ты там застряла? – позвала Юлька, поправляя на плече холщовую сумку с настойками.

– Приклеилась, – честно ответила я. – Юль, я с места сойти не могу.

– Трусиха, – весело фыркнула Юлька. – Смотри, Дашка, пойду одна. А к тебе в гости отправлю Глашку с ее шестиногим быком.

Угроза подействовала: едва представив себе рядом со ступой чудо местной селекции, я с трудом, но все же перекинула одну ногу через край ступы, наклонилась вперед и через пару секунд встретилась с землей. Мое многострадальное тело к подобной жесткой встрече готово не было – я вскрикнула от боли.

– Из ступы вылазят, а не выпадают, горе ты мое горькое, – проворчала Юлька, подавая мне руку и помогая подняться.

Пока я, пошатываясь, стояла на одном месте и привыкала к новым ощущениям, Юлька провела руками в нескольких миллиметрах от моего тела, вверх-вниз.

– Вроде ничего не сломала, – сообщила она. – Эх, Дашка, голова твоя садовая, идти-то сможешь?

Я снова вспомнила шестиногого быка и его не всегда трезвую хозяйку и храбро кивнула: рядом с Юлькой было не так страшно.

Деревня ни капли не изменилась за последние годы: те же крытые соломой крыши, тот же густой частокол, отделявший участки друг от друга и от дороги. Единственное, на этот раз никто не распугивал воем народ.

– Явились, наконец-то, – сморщенный дед, лет семидесяти-восьмидесяти, не меньше, одетый в кафтан, штаны и сапоги, все – коричневого цвета, показался из небольшого деревянного домика, – я уж думал, помру, вас дожидаючись.

– Не ворчи, Пихто, – небрежно отмахнулась от него Юлька, – пациенты где?

– Та туточки, где ж еще им быть, родимым, – дед кивнул на домик, из которого вышел, – у двоих живот пучит, один с головой мается, еще один спать толком давно не может.

Странные диагнозы, особенно последний, Юльку не насторожили. Она храбро потянула на себя деревянную скрипучую дверь, зашла в избу. Я юркнула следом.

Четыре лавки у стен, три стула и стол – посередине комнаты, вот и вся обстановка. На лавках лежали мужики разных возрастов, в такой же одежде, как и Пихто. Крестьянские вещи изысканностью и разнообразием не отличались. Юлька сгрузила сумку на стол, осмотрела пациентов, приказала:

– Кто самый храбрый – подходи, лечить буду.

В ответ – кладбищенская тишина. Народ, похоже, не особо верил в Юлькины лекарские способности и предпочитал отбросить коньки самостоятельно.

– Не подойдете сами – хуже будет, – пригрозила Юлька, оседлав стул.

Угроза подействовала – все четверо умирающих подскочили с лавок и резво подбежали к своей спасительнице.

Юлька раздала склянки, в которые перелила свежесваренное лекарство, с видом как минимум спасительницы человечества, проследила, чтобы каждый честно выпил свою порцию, и внимательно уставилась на страдальцев.

Те под ее инквизиторским взглядом смутились, опустили глаза на деревянный пол.

– Чегось, матушка Яга? – прогудел один из них, детина лет тридцати-сорока, похожий больше на здорового коня, чем на готового умереть страдальца.

– Результат жду, – любезно просветила его Юлька. – Ты вот от чего страдаешь?

– Голова болит, матушка Яга…

Он не договорил: и его, и остальную троицу вдруг скрутило, они заорали, упали на пол, трансформируясь в воздухе, и через пару секунд перед нами с Юлькой оказались четыре крупных жабы ярко-зеленого цвета.

Глава 4

На детскую руку упали снежинки,

На малом мизинчике восемь их было число.

Различную форму являли пушинки,

И все так мерцали воздушно-светло.

Вот крестики встали, вот звезды мелькнули,

Как мягок сквозистый их свет.

Но детские пальчики чуть шевельнули, —

И больше их нет.

К. Бальмонт. «Снежинки»

Жабы возмущенно квакали, не спеша убегать, Юлька сидела с открытым ртом и пребывала в полной прострации, а я понимала, что снова где-то напортачила. Зелья мне упорно не давались. Да и вообще, с магией я была далеко не на дружеской ноге. Кощей утверждал, что мне не хватает усидчивости и упорства, а я предпочитала пользоваться техникой или плодами магических действий других людей, не доверяя своим умениям. Ника, кстати, пошла в меня. Ей тоже магия не давалась.

– Дашка, – отмерла наконец-то Юлька и с грозным видом повернулась ко мне, не забыв кинуть в жаб парализующее заклятие, чтобы не разбежались, – ты вообще что сотворила? Какие там травки висели, с подобным эффектом? В каком поле ты их собирала?!

– Уж явно не под Чернобылем, – огрызнулась я, сознавая, но не желая вслух признавать свою вину. – Там, где положено, собирала. На лугу. В новолуние…

– Дура, – всхлипнула Юлька, сползла со стула и начала не то рыдать, не то смеяться. – В полнолуние их собирают. Какое, к лешему, новолуние!

Да какая, блин, разница, когда собирать эти дурацкие травки?!

– Делать-то что теперь? – я посмотрела на жаб, встретила их обвинительные взгляды, закусила губу. То Глашку непонятно чем опоила, и та, кроме самогона, ничего в рот не брала, то теперь вот… Жабы…